53 
— Задуши меня Сет, но я всегда говорил, что пожилые мужчины тоже порой очень даже ого-го! Не так ли, Херент? — сказало первое привидение, стреляя глазками то в Торна, то в Порна.
— Ну не знаю, — сразу обиделось второе, — я умер молодым, преданным вам рабом и не заглядывался на посторонних, тем более пожилых незнакомцев.
— Ой да ладно! — сменил тон Владыка Чёрного Круга.
— Надо было носков меньше жечь, — буркнул под нос заклинатель, — не то, не те… не тот… Так… значит… Эй, вы, духи! Слышите меня?
— Владыка, кажется, это нас. — Херент надменно уставился на того, кто их вызвал. — Надеюсь, вы ему тоже понравились…
— Говори, — в кокетливом полуобороте откликнулся Ах-Тунг.
— Вообще-то я хотел увидеть душу викинга Гуннара, сына этого уважаемого человека. — Пожилой ученик вёльвы поднялся на ноги. Он сверкал на незнакомцев ярко выделяющимися на фоне прокопчённого лица белками глаз.
Привидения отскочили друг от друга, будто их застали за чем-то неприличным, повертелись вокруг «двери» и вернулись на исходные позиции.
Торн насторожился, призраки что-то знали.
— Опять он, — первым выдохнул Херент. — Что ж это делается!
— Нам не дано было сразу понять истинный смысл предсказания, — наставительно объяснил ему Ах-Тунг. — Пришествие варвара в нашу жизнь будет длиться вечно…
— А как мне хотелось чуть-чуть по-другому! — не скрывая чувств, заметил лысый Херент.
— Эй, вы! — оборвал их Торн. — Что вы знаете о моём сыне?
— Он супер! — не задумываясь, ответили оба.
— Это мы и без вас знаем, — включилась Рея. — Он жив?
— Увы, да! — снова дружно ответили духи, — Он бросил нас в пасть Сета, а сам был таков!
— Мой сынок! — Кузнец обвёл присутствующих гордым взглядом.
— Как он выглядел? — набросилась с расспросами Рея. — Вы его покормили? Он, часом, не болел? Не кашлял? Не хромал? Не заикался? Он же ещё…
Ах-Тунг и Херент, переглянувшись, весело и заразительно расхохотались. Порн еле удержался.
— Что вы, мамаша… — Владыка Чёрного Круга, играясь, схватил Херента за призрачный хвостик. — Об одном ли Гуннаре мы говорим? Тот, которого знаем мы, сам нас чуть не сделал заиками. Если б только мы с Херентом остались в живых, после того как эта детина забросила нас в пасть мировому злу, мы бы давно сами… заикались, кашляли и хромали на все конечности!
— У него был только один изъян, — добавил тот, что имел право носить костюм панды, — раздвоение личности.
Все застыли. Порн перестал хихикать, Рея и Торн напряглись, а подползшие с берега рыбаки, внимая, подняли головы.
— Раздвоение чего? — грозно отозвался Торн.
— Личности, — простодушно повторил Херент и перестал улыбаться. — Двинулся ваш Гуннар.
— По полной, — добавил Ах-Тунг, покрутив хвостиком Херента у виска. — Когда мы виделись в последний раз, он перекрасился в огненно-рыжий цвет и называл себя не иначе как Пламеном Славянином. Зачем, почему — неизвестно. Такие дела, родственнички.
— Правильно сделал, что перекрасился, — прикинув что-то, высказался Херент. — Оттенки красного ему к лицу, они делают его таким… инфернально-сокрушительным.
— Херент! Малыш! — Дыхание Ax-Тунга участилось. — Сейчас мы пойдём за дверь и ты повторишь мне эти слова… один на один!
— Повинуюсь, о владыка!
Это было последнее, что норвежцы услышали от привидений. Вздрагивая и вибрируя, посланцы загробного мира растворились в воздухе вместе с остатками волшебного дыма.
Торн увидел, что Рея не стоит на ногах. С ней что-то случилось.
— Порн, ей плохо! — крикнул он и жестом попросил рыбаков помочь.
Мама Гуннара Торнсона потеряла сознание, и было с чего. Уж она-то как никто другой знала, откуда в голове её сына появился инфернально-сокрушительный и огненногривый Плам Славянин…
Шумел прибой. Пони вернулись на выпас. Они задумчиво выщипывали дёрн, а с ним — тушки маскирующихся тупиков. От избытка чувств шахматист сказал бы: «Шах и мат!» Кузнец Торн пока был способен только на мат, а мы скажем просто то, что видим: «Фьорд и закат…» Ведь Норвегия — удивительная страна. Что бы там ни происходило, всё исчезает в величественной красоте её природы.
Часть вторая
ПЛАМЕН СЛАВЯНИН
- О фьорд!
- Ты клочьями туманы
- Развесил, чтоб испортить весь обзор.
- Шатает.
- Видимо, ты пьяный.
- И я такой же — это не позор.
- Мой сын
- Войдёт в неведомые страны —
- О них мы в новых сагах пропоём.
- Надеюсь,
- Он сейчас живой, румяный.
- Так будем же здоровы мы втроём!
(Справедливо сожжённые рукописи Торна Кузнеца [38] )
53 
