Особенно,... 
62 
Жизнь быстро возвращалась в прежнее русло. Народ занимался своими делами, все уже забыли, из-за чего дрались, экстренно мирились и совместно восстанавливали всё то, что наломали и поразбивали, чинили ставни, закладывали разбитые окна фанерой, выметали осколки и щепки…
А в отделении меня ждал сюрприз.
— Брадзинский, дружище! Ну как, вернул льва? И где дрых наш веницуанский котяра? — с порога напустился на меня капрал Флевретти. — Я сразу сказал комиссару, что он найдёт себе тихое место и просто завалится дрыхнуть. Знаю я этих львов, все они всего лишь большие ленивые кошки. А мы тут забегались уже, с ног валимся, устали оформлять всех, кого ты к нам понаотправлял. Имей совесть, и без того тут работы невпроворот! Ты уж, братец, в следующий раз хоть разбирайся сначала, а не посылай народ всей толпой сразу в участок. Можно подумать, мне тут больше заняться нечем, а?
У меня от возмущения потемнело в глазах… Этот наглец спокойно явился хвастать перед шефом «боевыми ранами» и просиживал штаны в служебном кабинете, пока я, рискуя жизнью, в одиночку гонялся за львом, да ещё и меня же осыпает попрёками! Но… это же капрал Фурфур Флевретти, своеобразный чёрт, эмоциональная натура, ранимая душа, и пора бы мне уже привыкнуть к капризным особенностям его характера.
— Ладно, извини. — Я первым протянул ему руку.
— И ты меня, — тут же покаялся он. — Шеф смылся, я тут один на весь участок, а народ так и прёт косяком. Все в крови, все в синяках, все пишут заявления, просят учесть их чистосердечное раскаяние и не сажать на семьдесят лет в колонию строгого режима.
И вот каково мне было всё это выслушивать и протоколировать, сам понимаешь…
Ну что ж, тогда и его понять можно. Я в горячке действительно понаотправлял сюда кучу бузотёрствующих горожан, и на самом деле капрал очень неплохо справился.
— А где комиссар?
— Вышел за пирожками уже часа два назад, но с концами. Поможешь оформить ещё вон тех? А я пока сгоняю перекушу. — Капрал кивнул на сидящих в ряд нарушителей. Среди них я сразу узнал угрюмого бородатого домового и трёх, самого воинственного вида, кошек. Да, да, тех самых, с крыши киоска…
— Извини, мне до вечера свой отчёт написать надо. Если успею, тогда, может… но это вряд ли, — сказал я, прямо глядя ему в глаза.
Он вздохнул, надулся, а потом махнул рукой и вновь ушёл в работу. Вот так, все при деле, у каждого свои служебные обязанности. Иногда нужно быть жёстким в коллективе, иначе заездят. Отчёт про веницуанского льва получился довольно длинным и обстоятельным, надеюсь, жене комиссара, любящей хорошую литературу, он понравится…
Но всё равно, несмотря на победу, в одиночку одержанную в этой схватке, надо мной ещё три дня издевались в участке, потому что, когда при мне кто-то демонстративно захлопывал книгу,[4] я невольно вздрагивал. Потом прошло. Просто я записался в библиотеку…
Глава 4
ДЕЛО О КРОВАВОЙ БЕЛОСНЕЖКЕ
…Что-то я увлёкся, рассказывая всё время о себе да о себе. Разумеется, не всё в этом городке с чудесным названием Мокрые Псы вертелось вокруг моей скромной особы. Если совсем уж честно, то я был популярен как новая диковинка лишь первые две недели, потом интерес местного населения пошёл на спад. Меня приняли, ко мне привыкли, перестали выделять из толпы, и, наверное, это было к лучшему.
Ребятишки из детского сада уже не показывали на меня пальцем, у них давно были новые впечатления и события, сплетни о моём романе с Эльвирой тоже угасли, так как мы ни от кого особо не скрывались. Газетчики не лезли с интервью, почему-то смерть Арона Мультури постарались замять. Возможно, это вампирское лобби, им всегда невыгодна шумиха…
А вот последствия прогулки льва по городу за книгами чувствовались ещё как минимум пару дней. Время от времени то там, то тут вновь разгорались небольшие стычки. Хотя, возможно, кое-кто просто прикрывался происшествием со львом для сведения личных счётов. Мне таки пришлось арестовать пьяную компанию гномов, тайно сожравших одну шоколадку на троих в супермаркете и устроивших драку с заметившей это продавщицей на том основании, что «мы чё-то слухали про вашего тигру и нас накрыло-о-о…».
Так что дух войны с запахом львиного прайда ещё долго витал в воздухе. Шеф лично разогнал пистолетными выстрелами двух горгулий, не поделивших воздушные коридоры, Флевретти почти ежечасно принимал заявления от мужей, побитых жёнами, и от жён, покусанных мужьями на том основании, что противоположная сторона была застигнута за чтением книги. То есть все мы были при деле, и жизнь в отделении кипела и булькала, как компот!
62 
