Особенно,... 
92 
— Ту фотографию? Прости. Я подумал, тебя это рассмешит, только и всего.
— Да, конечно… Вот в этом вся разница между нами. Меня это не рассмешило. Если кто-нибудь увидит снимок…
— А кто еще может увидеть? Я ведь послал его тебе. Зачем показывать кому-то мое послание?
— Да дело не в этом. Ты знаешь, о чем я говорю. Электронная почта далека от конфиденциальности.
— Ну прости. Я не догадался, что ты сотрудник секретной службы. Давала подписку о неразглашении, что ли?
— Нет, подписки я не давала.
— А чем же тогда ты занимаешься?
— А это не твое собачье дело.
— Обиделась, да?
— Все, хватит об этом.
— Давай поговорим о другом.
— О чем, например?
— О нас с тобой. Провели отличную первую ночь, так почему бы не провести вместе еще несколько, еще более приятных?
— Ничего не выйдет, Эрик, — поморщилась Энни.
Он растерянно заморгал:
— А почему?
— Как раз об этом я и хочу поговорить с тобой. Для того и пришла. — Она сделала паузу, но не ради эффекта. Внезапно у нее пересохло горло, и она отпила немного тоника. Почему тоник разливают в такие малюсенькие стаканчики? Официантка принесла сэндвичи. Эрик, не сводя с Энни ждущего взгляда, откусил и начал жевать. — Честно говоря, мне непросто подобрать слова. — Энни так и не притронулась к своему сэндвичу. — Видишь ли… ты, похоже, отличный парень, и я прекрасно провела с тобой ночь, но, понимаешь… за этим вряд ли последует продолжение. Я этого не хочу.
— Разовый спектакль на выезде?
— Можешь называть это так.
Эрик, положив сэндвич на тарелку, покачал головой. Узкая полоска красного перца с пригоревшим краем свешивалась с хлебного ломтя.
— Ну уж нет. Мне это совершенно не нравится. Я не любитель разовых спектаклей.
И что прикажете на это отвечать?! Энни вздохнула и попыталась объясниться:
— Понимаешь, я совсем не привыкла к подобным вещам. Мы понемногу выпили и хорошо провели время, но… это не то. Мы повеселились, ну и все… никакого продолжения быть не может. Надеюсь, мы сможем остаться друзьями.
Господи, Энни, сказала она себе, какую чушь ты несешь!
— «Друзьями»? — эхом переспросил он. — А зачем нам быть друзьями?
— Ну и отлично, — пожала плечами Энни и почувствовала, что краснеет. — Не хочешь, не надо. Я просто стараюсь проявить деликатность.
— Не стоит так утруждаться ради меня. Что тебе не понравилось?
Он произнес последние слова так громко, что многие посетители повернулись в их сторону.
Энни, чувствуя нарастающую в душе панику, обвела глазами зал:
— Говори, пожалуйста, потише.
— А что ты мне закрываешь рот? Почему я должен говорить потише? Ты лучше на себя посмотри! Ты ведь мне в матери годишься. Черт возьми, да ты должна гордиться тем, что я притащил тебя тогда в паб и потом как следует оттарабанил! А сейчас, когда мы пытаемся разобраться, как быть дальше, ты катишь на меня бочку. Что ты вообще о себе вообразила?!
Энни не могла поверить своим ушам. В голове звенело, горло перехватило. Она словно окаменела с открытым ртом и пылающим лицом; все вокруг замолчали и повернули к ним головы.
— Может, ты забыла, — не унимался Эрик, — а я все хорошо помню. Господи, ведь в ту ночь тебе все время хотелось еще! Ты прямо визжала от восторга! Да тебе льстить должно мое внимание! Пойми, то, в чем вы, пожилые женщины, нуждаетесь, вам может дать только молодой жеребец…
— Какая же ты скотина!
Энни, стремительно встав со стула, плеснула остатки тоника ему в лицо. Жаль, мелькнуло у нее в голове, что в стакане почти пусто. Это, конечно, ослабило драматический эффект ее выпада, но, вставая со стула, она толкнула бедром столик — он опрокинулся, и недоеденный сэндвич с полоской печеного красного перца вместе с почти полной кружкой «Гиннесса» свалились Эрику на колени. Энни вихрем вылетела на Черч-стрит. Слезы лились по щекам потоком; она быстро пошла по направлению к ста девяноста девяти ступеням, ведущим к церкви Святой Марии. Поднявшись до верха лестницы и остановившись на почти безлюдном погосте, Энни прислонилась к иссеченной ветрами поверхности надгробия, чтобы перевести дыхание, и зарыдала в голос. Ее рыдания сливались с криками круживших над кладбищем чаек, с завыванием ветра и ударами волн о прибрежные скалы.
— Только очень важная причина может заставить сотрудников вашего уровня явиться с повторным визитом, — язвительно произнес Малком Остин, пропуская Бэнкса и Уинсом в свой кабинет. Был четверг, конец рабочего дня.
92 
