73 
От постоянного мелькания цветных картинок за окном, свежего воздуха, тишины и едва заметного покачивания мои глаза наконец закрылись. Я мягко опустился в густую сладковато-дурманящую вату сна. На этот раз меня никто не беспокоил.
Мы спали невероятно долго или неправдоподобно коротко. Путешествие по коридору времени лишает вас ощущения времени напрочь. Кажется, Боцю говорил, что нам нужно лететь меньше часа. Я проснулся от теплого ветра и слепящего солнца, совершенно выспавшимся и отдохнувшим. Дракон заходил на посадку, кружа над крышей Наташиного дома, словно опавший лист.
– Милы-ый… – томно потянулась моя супруга, не спеша открывать глаза. – Мы уже приехали?
– Да, солнышко. Посмотри вниз, там уже разбегаются соседи, освобождая нам место для посадки.
Какая-то полная тетка развесила белье там, где Боцю облюбовал посадочное поле, и теперь, вереща от перепуга, лихорадочно сматывала веревки вместе с наволочками, майками и трусиками. Остальные с любопытством наблюдали за нами, отойдя немного в сторону. Особенного ажиотажа прибытие китайского дракона не вызвало. Видимо, сэр Мэлори был прав – Боцю здесь многие знали. Мы скатились вниз по его крылу и поблагодарили за услугу.
– Я в неоплатном долгу перед вами, мой бесценный друг. Очень сожалею, что так и не смог насладиться вместе с вами волшебными строками Хань Хунмуня… Смею ли я выразить робкую надежду, что вы когда-нибудь простите меня и дадите возможность посидеть где-нибудь в яшмовом дворце за чашечкой циньского чая, наслаждаясь стихами великих поэтов эпохи Мин?
– Моя великодушный друг, – аж прослезился дракон, – ваши ученые слова проливают сладостная бальзама на мою огрубевшая в путешествиях душа. Дорогой Сам Ты Пень, примите и моя искренние уверения в вечной дружбе. Ваше сердце подобно благородному нефриту, речь – слиткам чистого серебра, а учтивость под стать бессмертным приказам Седьмого Западного Дома. Я навсегда останусь ваша покорная слуга.
Мы церемонно раскланялись. Вид грозного викинга и цветастого дракона, отвешивающих друг другу глубокие китайские поклоны, здорово развеселил Наташу. Впрочем, она умело скрыла истинную причину своего веселья, повернувшись к Боцю с широкой улыбкой и запечатлев самый благодарный поцелуй на его растроганной морде. Кое-кто завистливо присвистнул, кто-то зааплодировал, кто-то рискнул плюнуть и отвернуться… Или наоборот, сначала отвернуться, а уж потом плюнуть. Рисковать, открыто хихикая над целующимися драконом и ведьмой, не отважился никто.
Наконец-то мы вновь вошли в дом, уже ставший мне почти родным. Я с наслаждением снял с взмокшей головы тяжелый рогатый шлем, скинул в угол прихожей все вооружение и крепко-накрепко прижал к себе вновь обретенную жену. Она уткнулась носом мне в грудь, а по ее щекам текли крупные слезы. Я ничего не говорил, все было понятно без слов. Мы снова вместе… Милая моя, родная, единственная… как же я тебя люблю! Она подняла мокрые ресницы, и живительное тепло ее бездонных глаз мгновенно озарило всю комнату. Потом был долгий поцелуй…
* * *
Я проснулся поздним утром, когда солнце уже давно встало и узким клинком раздвигало щель между занавеской. Наташи рядом не было, но через минуту она уже входила в комнату с дымящейся чашкой кофе. Я блаженно потянулся под одеялом, раскинув в стороны руки. Наташа мельком взглянула на меня и… с визгом отпрянула к стене, едва не расплескав кофе. На ее лице отразился уже знакомый мне неуправляемый гнев.
– Кто ты такой?!
Видимо, у меня отвисла челюсть… Мгновением позже Наташа буквально сползла на пол, хохоча как сумасшедшая. Чашка все-таки опрокинулась… Едва дыша от смеха, на четвереньках, путаясь в длинных полах халата, доковыляла она до кровати и уселась, склонив голову мне на плечо.
– Еще одна такая шутка, и я у тебя седым стану.
Вместо ответа она залилась снова. Добрых пять минут мы хохотали вместе.
– Любимый, ты действительно испугался!
– Да, и не стыжусь в этом признаться. В прошлый раз ты от души постаралась сделать меня заикой.
– Больше никто никогда не сможет навести на меня заклинание. Ни во сне, ни в бою, ни в повседневной жизни – я защитила себя. Сыч не посмеет сюда заявиться.
– Не хочу даже слышать о нем. При звуках этого имени во мне просыпаются нездоровые инстинкты. Я обязательно с ним что-нибудь сделаю.
– Сережка, как же я тебя люблю, – счастливо вздохнула она. – Ты ведь никому еще не бил из-за меня в морду?
73 
