Особенно,... 
131 
– Не знаю. – Она покачала головой. – А кто это?
– Это… – запнулся я. – Ну… это такие хорошие люди, которые тебя любят, заботятся о тебе, никогда не бросают одну.
– Ты мои мама и папа? – прямо спросила она.
Я беспомощно огляделся. Близнецы стояли за моей спиной молча, как партизаны, в их глазах блестели слезы.
– Знаешь что… пойдем со мной. Здесь не очень хорошее место, а я отведу тебя домой.
Вместо ответа она серьезно кивнула, запихала куклу поглубже в мешок и снова прижала к груди обеими руками, давая понять, что никогда с ней не расстанется.
– Конечно, – попытался улыбнуться я, – твоя кукла тоже пойдет с нами. Можно, я понесу вас обеих?
– А ты… а мы не упадем?
– Нет, я очень сильный. Иди ко мне, пожалуйста.
Господи, она же почти ничего не весила. Свернулась на моих руках калачиком, подогнув босые ножки, уткнулась носом под мышку и… мгновенно заснула. Анцифер и Фармазон в порыве сентиментальности в обнимку рыдали в голос. У меня тоже защипало глаза, но на телячьи нежности просто не было времени. Четкое ощущение опасности давило плечи, надо было срочно выбираться отсюда. Город сравнительно небольшой, если послать близнецов на поиски надежного укрытия, то шансы на спасение есть. Главное – спрятаться и переждать, а там, когда волки уйдут, мы придумаем, как с ней быть… Я развернулся к выходу и… едва не упал от неожиданности – в дверном проеме стояла серебристо-серая волчица.
– Сережа?!
* * *
– М-м…
– Что ты мычишь? Это, вообще, ты?
– Думаю, да… Да, любимая, пожалуй, это все-таки я. Понимаю твое удивление, но…
– Что ты тут делаешь?! – Желтые глаза моей жены приняли янтарный оттенок, она была почти в неуправляемой ярости. – Кто тебе позволил ходить в Темные миры? Как ты посмел шпионить за мной? Я же запретила даже думать…
– Не кричи, ребенка разбудишь! – сдержанно прошипел я. Наташа спрятала зубы, шерсть на ее загривке улеглась, и она бесшумно подошла ближе, осторожно принюхиваясь к девочке. Малышка крепко спала у меня на руках.
– Сережка, ты сумасшедший, – шепотом просипела Наташа, замахиваясь на меня лапой. – Я тебя дома просто сладкого лишу на неделю. Где ты взял эту кроху? Как ты ее держишь, ей же неудобно… Дай сюда!
– Куда? – огрызнулся я. – А если она проснется и вместо человеческого лица увидит улыбчивую волчью морду? Нет, у детей ранимая психика, она испугаться может.
– Ну дай подержать… Я осторожненько, – заскулила она, заискивающе вертя хвостом.
Я тихо присел, давая возможность своей жене аккуратно вылизать перепачканное личико спящего ребенка.
– Как ее зовут?
– Не знаю. Ее Фармазон нашел, об этом имени спросить мы как-то не удосужились.
– Фармазон, это кто?
– Господи, да ты же знаешь… Или нет, будешь знать… в будущем. В общем, я вас познакомлю. Смотри, как сладко спит… Она мне доверяет.
– Сережка, так нечестно! Ну я же тоже хочу покачать… Куда ты пошел?
– Подальше отсюда, Анцифер…
– Кто?
– Его я тоже представлю позднее, а сейчас надо уходить, он говорит, что здесь бродят волки.
– Подумаешь… Стая ни за что не тронет ребенка!
– У меня другие сведения, – сухо откликнулся я, поворачиваясь к выходу.
Анцифер и Фармазон с суровыми лицами заслонили мне дорогу.
– Поздно, Сергей Александрович, вам туда лучше не ходить…
Заглянув за их спины, я увидел, как улицу заполняют волки. Это действительно была большая стая. Они видели меня, чувствовали мой запах, но проявляли скорее любопытство, чем агрессивность. Я отступил назад, четверо самых матерых волков неторопливо повернули морды и шагнули следом. Девочка не просыпалась. Я пятился до тех пор, пока не уперся спиной в стену, волки так же медленно двигались за мной, не сокращая расстояния ни на миллиметр. Наташа невозмутимо сидела в уголке, вылизывая шерсть.
– Сергунь, мы тут с Цилей посоветовались и решили: ты в случае чего кидай замарашку нам, мы попробуем уйти огородами. Супружница твоя, как марафет наведет, за тебя заступится? Не уверен – не отвечай… Ну, хоть, по крайней мере, скажет прощальную речь и подарит утешающий поцелуй перед последней дорогой. Ты только не задерживайся, мы в тенечке подождем…
За первой четверкой двинулась вся стая. Волки стояли плечом к плечу, плотной стеной. Они не нападали, но и не сводили с нас внимательных взглядов. Желтые глаза светились настороженным интересом.
– Любимый, настоящий волк никогда не причинит вреда ребенку. На это способен разве что раненый, обозленный или выживший из ума старик.
131 
