Особенно,... 
89 
* * *
А в это время во дворце Пророка шло настоящее смертоубийство. Толпы адептов с воем и визгом гонялись за удирающей Благословенной. Те, кому посчастливилось чмокнуть подол Валеркиного платья, падали, рыдая от счастья. Спотыкаясь о них, падали и те, кому не посчастливилось. Ощущая себя несчастными вдвойне, они от души пинали всех подряд и с удвоенным пылом рвались в погоню. Валерий Люстрицкий петлял, как заяц, ускользая от преследователей с легкостью, говорившей о большом опыте и трудном детстве. Благо в зале были колонны, лестницы, скамьи и кресла, то есть мечта о беге с препятствиями осуществлялась в полной мере. Желающих схлопотать пророческую благодарность это не останавливало, хотя погоню существенно затрудняло. Типы в масках безрезультатно наводили порядок, девушек-поисковиков попросту смели и затоптали. Илона исхитрилась забиться под лестницу, там она вела себя тихой мышкой, изредка ставя кому-нибудь подножку для усиления кавардака. В общем, народ веселился не менее получаса, потом в зал торжественно вошли дисциплинированные части из внутренней охраны и палками вбили в расшалившихся юниоров напоминание о смирении и терпимости друг к другу. Детишки «Обновленного Мира» валились на пол, прикрывая головы руками, демонстрируя полную покорность перед «разящим перстом» Пророка. К загнанному Валере экзекуторы подошли с большим почтением:
– О Благословенная Невеста, простите эти заблудшие души. В своем горячем желании приобщиться к истинному свету они невольно перешагнули грань послушничества. Надеемся, они не обидели вас?
– Ну… мне, признаться… чтобы такое количество молодых и красивых мальчиков сразу… это даже лестно! – с трудом отдышался студент юрфака, изящно промокая пот батистовым платочком.
– Благословенной стоит только приказать, и виновные в нарушении вашего уединения будут жестоко наказаны!
– Нет, нет, зачем же… Пусть нарушают, ради бога, разве мне жалко? Особенно вон тот, с кудряшками, и тот, с голубыми глазами… Ой, еще тот, вон тот, тот и, пожалуй… вот этот!
– Но… – обомлели стражи.
– Ладно, вы тоже… приходите иногда, – обратился Валера к одному из стражников. – У вас шея такая… мужественно-волосатая, но это между нами… пуся!
Илона едва в обморок не хлопнулась от Валеркиного простодушия, но в это время подоспел один из «железных масок»:
– Это не Благословенная Невеста!
– А кто же?
– Самозванка! Да это… это вообще мужчина!!!
– Нет, ну вы оскорбили меня в лучших чувствах, – обиделся Валера. – Лезете со своими разоблачениями буквально грязными руками под подол! Никогда не слышали о праве человека на личную жизнь?
– Мужчина… – Мало что поняв, стражи «Обновленного Мира» уловили одно – перед ними не светоносная избранница Пророка.
– Ой, какие у вас неласковые лица… Да, я мужчина. Не Благословенная Невеста. И что? Можно подумать, вашего святого отца интересуют только девочки.
Вот тут уж всем вокруг стало ясно – кровопролития не избежать! Взгляды духовных сыновей Вшивамбапшипутры зажглись огнем фанатичной ненависти, и смертельный приговор Люстрицкому был вынесен с трогательным единодушием. Испытанные дубинки уже подрагивали в напряженных руках, когда за спинами стражей раздался ворчливый голос:
– Оставьте его в покое, эсэсовцы! Я сдаюсь…
Илона протолкалась к бледному Люстрицкому и крепко взяла его под локоток. Убедившись, что подлинная Невеста найдена, адепты несколько поуспокоились:
– Кто же этот человек, о Благословенная, и почему он выдавал себя за вас?
– Он… мой имиджмейкер! – Убедившись, что никто ничего толком не понял, Илона развила наступление: – Помогает мне выбрать костюм, макияж, прическу. Заботится, ночей не спит, лишь бы я Пророку нашему всегда нравилась. Вот платье вчерашнее приволок… зачем-то… А мною он и не притворялся вовсе! Одна идиотка крикнула – все дураки подхватили. У него хоть кто-нибудь спросил?
Дети «Обновленного Мира», переглядываясь, пожимали плечами. Те, что лежали ничком, тоже задавали себе этот вопрос. Получалось – извините, ошибочка вышла. Много шуму из ничего… Илона уже была готова торжествовать победу, но… положение испортил сам Люстрицкий:
– Душечка, зачем ты оправдываешься перед этими грубиянами? Сейчас придет мой милый Нэд Гамильтон и, как настоящий рыцарь, отхлещет их всех железной перчаткой по щекам. Где ты его оставила, я так скучал.
– Нэд Гамильтон… Белый Рыцарь на… на черном коне! – мгновенно прошелестело по залу.
89 
