25 
Еще четверо мужчин сидели с ним за круглым столом, включая лорда Эверли, юное лицо которого сияло торжеством. Кроме того, что он был здесь самым молодым, он был единственным, чье выражение лица и поведение ясно выдавали его чувства. В полную противоположность лорду Эверли Ян Торнтон безразлично откинулся в своем кресле, выражение его лица было спокойным, длинные ноги вытянуты под столом, темно-красный камзол спереди расстегнут. Остальные трое мужчин с непроницаемыми лицами казались погруженными в карты.
Герцог Хэммонд, сидевший напротив того места, где стояла Элизабет, нарушил молчание:
– Я думаю, ты блефуешь, Торн, – сказал он чуть улыбаясь, – Более того, весь вечер тебе не везло. Я повышаю ставку на пятьсот фунтов, – добавил герцог, выставляя вперед пять фишек.
Две вещи сразу же поразили Элизабет: очевидно, прозвищем Яна было Торн, и его милость герцог Хэммонд, первый герцог королевства, обращался к нему, как будто они были на дружеской ноге. Другие мужчины, однако, продолжали холодно смотреть на Яна, по очереди выбирая по пять фишек из своих стопок и толкая их в кучку, которая уже образовалась в середине стола.
Когда наступила очередь Яна, Элизабет с ужасом заметила, что у него совсем не было запаса фишек, оставалось всего лишь пять одиноко лежащих белых кружочков. У нее упало сердце, когда она увидела, как он собрал все пять и бросил их в кучку посередине. Бессознательно она затаила дыхание, удивляясь немного сердито, почему разумный человек готов поставить на карту все, что имеет, ради такой глупости, как азартная игра.
Последняя ставка была сделана, и герцог Хэммонд открыл свои карты – пару тузов. У других двоих явно было меньше, потому что они вышли из игры.
– Ваша карта бита, – с торжествующей улыбкой сказал герцогу лорд Эверли, открывая трех королей. Наклонившись вперед, он потянул горку фишек к себе, но лениво растянутые слова Яна остановили его.
– Я думаю, что это мое, – сказал Торнтон и перевернул свои карты – три десятки и пару четверок.
Бессознательно Элизабет с облегчением шумно вздохнула, и Ян бросил на нее быстрый взгляд, впервые заметив не только ее присутствие, но и встревоженные зеленые глаза, вымученную улыбку. Легкая беспечная усмешка пробежала по его губам, прежде чем он обратился к другим мужчинам:
– Вероятно, присутствие таких милых дам, наконец, принесло мне удачу.
Он сказал «дам», но Элизабет чувствовала… она знала… слова предназначались ей.
К сожалению, его предсказание, что удача вернулась к нему, оказалось неверным. Следующие полчаса Элизабет застыла в неподвижности, наблюдая с замиранием сердца и невыносимым волнением, как он потерял большую часть денег, которые выиграл, пока она была здесь. И все это время Торнтон продолжал сидеть в ленивой позе в своем кресле, и его лицо ни разу не выдало его чувств. Однако Элизабет больше не могла вынести зрелища проигрыша и ждала конца последней партии, чтобы уйти, не побеспокоив игроков. Как только игра закончилась, герцог Хэммонд объявил:
– Я думаю, что-нибудь освежающее подкрепит нас – Он кивнул ближайшему слуге, который тотчас же подошел, чтобы собрать пустые стаканы, стоящие около джентльменов, и заменить их наполненными. Элизабет быстро повернулась к лорду Хауэрду.
– Извините меня, – с усилием тихо сказала она, подбирая платье, чтобы уйти.
Ян даже не взглянул на нее после своей шутки о перемене удачи, и Элизабет считала, что он забыл о ней, но после ее слов поднял голову и посмотрел прямо ей в лицо.
– Боитесь остаться до горького конца, – презрительно спросил Торнтон, и трое мужчин за столом, которые уже выиграли почти все его деньги, громко, но не по-доброму рассмеялись.
Элизабет колебалась, думая, что, должно быть, сходит с ума, так как действительно чувствовала, что он хочет, чтобы она осталась. Неуверенная, не были ли его чувства плодом ее воображения, она храбро улыбнулась ему.
– Я только хотела пойти за вином, сэр, – уклонилась Элизабет от ответа. – Я глубоко верю, что, – девушка поискала подходящее слово, – ветер переменится, – заявила она, вспомнив игорный жаргон, иногда употребляемый Робертом. Слуга услышал ее и подбежал к ней со стаканом вина, и Элизабет осталась стоять рядом с Яном Торнтоном.
В эту минуту в комнату вплыла хозяйка дома и обратила свой неодобрительный взор на всех, сидящих за карточным столом. Затем повернулась к Яну, ослепительно улыбаясь ему вопреки суровости ее слов:
25 
