207 
– Я не думала, что лорду Торнтону понравится, если его повесят… – Еще большее веселье охватило Палату лордов, и Элизабет пришлось подождать целую минуту прежде чем она смогла продолжить: – И поэтому я дала Бобби деньги, чтобы он уехал и жил, как ему нравится, но я уже говорила об этом.
– Леди Торнтон, – сказал Сатерленд пугающе ласково, от чего Элизабет внутренне вздрогнула, – понимаете ли вы значение слова «лжесвидетельство»?
– Я думаю, оно означает говорить неправду в таком месте, как это.
– Вы знаете, как королевский суд карает лжесвидетелей? Их приговаривают к тюремному заключению, и они проводят всю свою жизнь в темной сырой камере. Вы хотите, чтобы это произошло с вами?
– Это, конечно, звучит не очень приятно, – сказала Элизабет. – А я смогу взять мои драгоценности и платья?
От раскатов смеха задрожали люстры, висевшие на сводчатом потолке.
– Нет, не сможете!
– Ну, тогда я рада, что не лгала.
Сатерленд уже не знал, одурачили ли его, но он чувствовал, что его попытки изобразить Элизабет как умную интриганку и неверную жену или как напуганную виноватую женщину потерпели неудачу. Странная история ее побега со своим братом сейчас приобрела каким-то нелепым образом правдоподобность, и он с упавшим сердцем понял это и свирепо посмотрел на молодую женщину.
– Мадам, могли бы вы дать ложные показания, чтобы спасти этого человека? – Он указал в сторону Яна, куда беспомощно посмотрела Элизабет. Ее сердце замерло от ужаса, когда она увидела, если что-то и изменилось в Яне, то только то, что яснее стало выражение скуки на его лице, он выглядел более холодным, неприступным и равнодушным, чем раньше. – Я спросил вас, – сказал Сатерленд громким голосом, – вы бы лжесвидетельствовали, чтобы спасти этого человека от виселицы, куда он отправится в следующем месяце.
Элизабет умерла бы, чтобы спасти его. Оторвав взгляд от пугающего ее лица Яна, она изобразила на лице глупую улыбку.
– В следующем месяце? Но как можно предлагать такую неприятную вещь! Ведь в следующем месяце… бал у леди Нортам, и Кенсингтон обещал, что мы приедем… – Раздался громовой хохот, сотрясая потолок и заглушая последние слова Элизабет, -… и что у меня будут новые меха!
Элизабет ждала, чувствуя себя победительницей, но не потому, что сыграла так убедительно, а потому, что многие лорды имели жен, мысли которых не шли дальше нового платья, бала, мехов, и поэтому она казалась им абсолютно правдивой.
– Больше вопросов нет! – отрывисто сказал Сатерленд, бросив на нее презрительный взгляд.
Петерсон Делхэм медленно поднялся, и, хотя лицо его было из осторожности лишено всякого выражения и даже растерянно, Элизабет скорее почувствовала, чем увидела, что он в душе аплодирует ей.
– Леди Торнтон! – произнес он официальным тоном, – не хотите ли сказать суду что-нибудь еще?
Элизабет поняла, что он хочет, чтобы она еще что-то сказала, но от охватившей ее усталости не могла понять что. Она сказала единственное, что смогла придумать, и, начав говорить, увидела, что адвокат доволен:
– Да, мой лорд, я хочу сказать, как я страшно сожалею, что мы с Бобби причинили всем такое беспокойство. Я ошибалась, поверив ему и уехав, не сказав никому ни слова. И он был неправ, когда все это время так сердился на моего мужа за то, что с его стороны было скорее добротой. – Она почувствовала, что зашла слишком далеко, заговорив слишком разумно, поэтому поспешно добавила: – Если бы Кенсингтон бросил Бобби в тюрьму за то, что тот пытался застрелить его, смею сказать, Бобби не понравилось бы это неприятное место, как и мне. Он, – призналась Элизабет, – очень привередливый человек!
– Леди Торнтон! – сказал лорд-канцлер, когда новые волны смеха почти улеглись. – Можете покинуть свое место.
Злобный тон в голосе лорда-канцлера заставил Элизабет набраться храбрости и посмотреть в его сторону, и тут она почти оступилась, увидев ярость и презрение у него на лице. Остальные лорды могли считать Элизабет безнадежной дурой с куриными мозгами, но лорд-канцлер имел вид человека, который с удовольствием задушил бы ее собственными руками.
У Элизабет дрожали ноги, и она позволила помощнику Петерсона Делхэма проводить ее к выходу, но когда они подошли к дальней стене и он взялся за ручку двери, ведущей в коридор, молодая женщина покачала головой и умоляюще заглянула ему в глаза.
– Пожалуйста, – прошептала она, уже оглядываясь назад и стараясь увидеть, что будет дальше, – разрешите мне остаться здесь в нише. Не заставляйте меня ждать снаружи, мучаясь неизвестностью, – попросила Элизабет, следя за человеком, быстрыми шагами направлявшимся от главного входа в глубине зала к Петерсону Делхэму.
207 
