Особенно,... 
149 
Несмотря на тревогу из-за дяди, Элизабет усмехнулась про себя, представляя Дункана. Каждый проявил то же изумление, что и она сама, когда узнала, что дядя Яна – духовное лицо. Джулиус ахнул, Алекс не отрывала глаз от Дункана, а вдовствующая герцогиня сердито смотрела на Яна, когда священник вежливо склонился к ее руке.
– Я правильно понимаю, Кенсингтон, – строго спросила она Яна, – что вы в родственных отношениях с духовным лицом?
Ответом Яна был шутливый поклон и насмешливо поднятые брови, но Дункан, который отчаянно старался разрядить атмосферу, попытался неудачно пошутить.
– Это всегда производит странное впечатление на людей, – сказал он герцогине.
– Не трудно догадаться почему, – резко ответила она.
Ян открыл рот, чтобы дать старой карге вполне заслуженный нагоняй, но его беспокоило присутствие Джулиуса Камерона. Через минуту он пришел в ярость от того, что тот вышел на середину комнаты и заявил грубовато-добродушным голосом.
– Раз мы все вместе, нет причины расходиться. Бентнер, принеси шампанское. Элизабет, поздравляю. Я надеюсь, ты будешь вести себя, как положено жене, и не разоришь мужа, растратив его деньги.
Наступила мертвая тишина, никто не шевельнулся, только Элизабет показалось, что вся комната начала качаться.
– Что? – задыхаясь спросила она наконец.
– Ты помолвлена.
Гнев, как пламя, вспыхнул внутри у нее, охватывая руки и ноги.
– В самом деле? – спросила она с убийственным спокойствием в голосе, думая о сэре Фрэнсисе и Джоне Марчмэне. – С кем же?
К ее изумлению дядя Джулиус выжидательно повернулся к Яну, который смотрел на него так, словно собирался убить.
– Со мной, – коротко сказал Ян, не сводя ледяного взгляда с дяди Элизабет.
– Это окончательно, – предупредил ее Джулиус, а затем, полагая, что племяннице будет, как и ему, приятно узнать, что она представляет денежную ценность, добавил: – Он заплатил целое состояние за эту привилегию. Я не уступил ему ни шиллинга.
Элизабет, не имевшая представления о том, что они встречались раньше, смотрела на Яна в страшном смущении, и гнев ее возрастал.
– Что он хочет сказать? – с трудом прошептала она.
– Он хочет сказать, – чуть сдерживаясь, начал Ян, все еще не способный поверить, что все его романтические планы рухнули, – что мы помолвлены. Документы подписаны.
– Как, вы… вы высокомерный, всесильный… – она захлебнулась слезами, которые мешали ей говорить, – вы даже не потрудились спросить меня?
С трудом оторвав взгляд от своей жертвы, Ян повернулся к Элизабет, и его сердце сжалось от ее взгляда.
– Почему бы нам не пойти куда-нибудь, где мы сможем одни обсудить это? – осторожно сказал он, подходя и беря ее за локоть.
Элизабет вырвалась, обожженная его прикосновением.
– О, нет! – взорвалась она; все ее тело дрожало от гнева. – Зачем оберегать мои чувства сейчас? Вы сделали из меня посмешище с того дня, когда я впервые вас увидела. Почему не продолжать сейчас?
– Элизабет, – ласково вставил Дункан, – Ян только старается искупить вину перед вами, теперь он понимает, в каком печальном положении вы…
– Замолчи, Дункан! – в ярости приказал Ян, но было уже поздно. Глаза Элизабет расширились от ужаса, что ее жалели.
– И в каком же это «печальном положении», – потребовала она ответа, сверкая великолепными глазами, полными слез унижения и гнева, – вы считаете, я нахожусь?
Ян схватил ее за локоть.
– Пойдем со мной или я унесу тебя отсюда.
Он был полон решимости сделать это, и Элизабет, вырвав локоть, кивнула.
– Пожалуйста, – сказала она сердито.
Толкнув дверь первой попавшейся комнаты, Ян втащил в нее Элизабет и закрыл за собой дверь. Она вышла на середину маленькой гостиной и, упершись в бока сжатыми кулачками, повернулась к нему.
– Вы, чудовище, – прошипела Элизабет. – Как вы смеете жалеть меня!
Ян знал, что именно такой вывод сделает Элизабет, и именно такой реакции ожидал от гордой красавицы, которая в Шотландии заставила его поверить, что она живет в вихре фривольных светских удовольствий, а ее дом – истинный дворец. Надеясь немного укротить ее гнев, он попытался отвлечь ее логическим анализом произнесенных ею слов.
– Большая разница между сожалением о своих действиях и жалостью к тому, кто пострадал из-за них.
– Не смейте со мной играть словами! – сказала она дрожащим от ярости голосом.
Мысленно Ян улыбнулся от гордости за ее проницательность, даже в состоянии шока Элизабет понимала, когда ее обманывают.
149 
