239 
Английское правительство сразу же отвергло Берлинский меморандум. Дизраэли сказал Шувалову: «С Англией обращаются так, словно мы Черногория или Босния». А своему постоянному корреспонденту леди Брэдфорд он писал: «Равновесия не существует, и если мы не сделаем все, что в наших силах, чтобы действовать совместно с тремя северными державами, они смогут действовать без нас, что не является приемлемым для государства, подобного Англии». Премьер-министр расценил Берлинский меморандум как первый шаг к разделу Оттоманской империи без участия Великобритании. Дизраэли, придерживавшийся принципа «сохранения независимости и целостности» Османской империи, предложил созвать конференцию, «основанную на территориальном вопросе».
В традициях Пальмерстона Дизраэли решил поиграть британскими мускулами. Он ввел Королевский военно-морской флот в Безикскую бухту, расположенную у самого входа в Дарданеллы, — это предшествовало Крымской войне. Дизраэли был в восторге от своей выдумки. Он считал, что Союз трех императоров, «в сущности, распался, как в свое время распался триумвират в Древнем Риме».
Дизраэли предложил Шувалову решить восточный вопрос без Австро-Венгрии. Обсуждение англо-русской программы продолжалось весь июнь. В конце концов выяснилось, что Дизраэли настаивает, чтобы Россия отказалась от помощи балканским славянам и позволила Турции подавить восстание. Вероятно, Дизраэли преследовал цель довести отношения России и Австро-Венгрии до полного разрыва, которому, как ему казалось, он положил начало, отвергнув Берлинский меморандум.
Дизраэли испытывал сильнейшее давление внутри страны. Зверства турок настроили против них британское общественное мнение, а Гладстон выступал против аморальной политики Дизраэли. Премьер не мог этого не учитывать.
В ноябре 1876 года министр иностранных дел Англии лорд Дерби предложил созвать в Стамбуле европейскую конференцию, чтобы заставит Турцию провести реформы. Это предложение было внесено против желанн Дизраэли, который одобрил его только после того, как ему не удалось заключить союз с Австро-Венгрией против России. Конференция не принесла конкретных результатов. Все реформы были отвергнуты Турцией весьма простым способом: провозглашением конституцией свобод всем населявшим ее народам.
Но Дизраэли давно понял, что раздел Оттоманской империи неизбежен и хотел извлечь из этого максимальную выгоду. Он подписал Лондонский протокол 1877 года и присоединился к призыву трех северных дворов к Турции покончить с бойней на Балканах. Султан, однако, будучи уверен в то что Дизраэли на его стороне независимо от формальных к нему требований отверг и этот документ. Ответом России было объявление войны. Казалось, Россия одержала дипломатическую победу. Ее поддержали не только Австро-Венгрия и Германия, но и Франция, не говоря уже о значительной поддержке британского общественного мнения.
Но Дизраэли вел хитроумную игру, исходя из следующего расчета. Турция будет упорно отвергать все требования России и держав. В конечном итоге Россия объявит Оттоманской империи войну. Когда стороны измотав ют друг друга, Англия пригрозит царю европейской коалицией и сделает две-три военные демонстрации — и русские вынуждены будут уйти. Турция же должна будет платить Англии за спасение столицы и всей империи той ценой, которую с нее запросят. И, надо заметить, этот план удался.
В течение всей Русско-турецкой войны Англия последовательно проводила свою политическую линию. Дизраэли изображал из себя «сторонника решительных действий», требовал от парламента увеличения военных расходов, постоянно заявлял и в палате лордов, и на заседаниях кабинета об угрозе Стамбулу, Суэцкому каналу и «пути в Индию», делал вид, что Англия| вот-вот начнет военные действия.
В этот момент Игнатьев потряс всю Европу, объявив об условиях Сан- Стефанского мира с Турцией (1878), согласно которому создавалась Большая Болгария. Сан-Стефанский договор обеспечивал возможности русского контроля над проливами, что было неприемлемо для Великобритании. Русский контроль над балканскими славянами был неприемлем для Австрии. Великобритания и Австро-Венгрия объявили о непризнании договора и призвали обсудить балканский вопрос на конгрессе с участием всех заинтересованных держав. Для России это означало угрозу возврата к коалиции времен Крымской войны.
Вся энергия руководителей английской внешней политики была направлена на достижение главной цели — приобретение так называемой «компенсации», которую, как они считали, Англия должна была получить за свой нейтралитет в Русско-турецкой войне.
239 
