157 
Три дня и три ночи длился грабеж великого города. Повсюду, на улицах и в домах, царили разбой и насилие. Особенно много жителей Константинополя было захвачено в плен в храме Святой Софии, куда они сбежались, надеясь на чудесное спасение в стенах почитаемой святыни. Но чуда не произошло, и турки, перерезав кучку защитников храма, ворвались в Святую Софию.
Большинство жителей древнего города было перебито или захвачено в плен. По словам очевидцев, турки гнали из Константинополя десятки тысяч пленников и продавали их на рынках рабов. Только через три дня Мехмед II приказал прекратить грабеж покоренного города и торжественно вступил в Константинополь под восторженные крики своих воинов. По легенде, в знак победы над «неверными» султан въехал на белом коне в храм Святой Софии, удивляясь необычайной красоте этого великолепного здания, и повелел превратить его в мечеть. Так 29 мая 1453 года под ударами турецких войск пал некогда знаменитый и богатейший город, центр культуры и искусства — Константинополь, а с его падением фактически прекратила свое существование и Византийская империя.
Для греческого населения турецкое завоевание означало установление нового гнета: греки стали политически бесправными, их религия — гонимой. Произвол завоевателей был чудовищным даже для видавшей виды империи ромеев.
Византийцы были ограблены, их жилища разрушены, мужчины, женщины, дети оказались в плену у османов.
Даже туркофилы не чувствовали себя уверенными под властью Мехмеда. Их вождь мегадука Лука Нотара был сперва обласкан турецким султаном: победитель посетил дом Нотары, беседовал с больной женой мегадуки, наградил его деньгами и обещал передать ему управление разфабленным и сожженным Стамбулом.
Согласие, впрочем, длилось недолго: Мехмед потребовал, чтобы Нотара прислал ему своего младшего сына; мегадука ответил, что предпочтет погибнуть на плахе, нежели выдать мальчика на поругание. Нотара был казнен вместе со старшим сыном и зятем, их головы доставлены султану, а тела брошены без погребения.
Множество греков эмигрировало в Дубровник, на Крит, в Италию, Россию. Многие из них сыграли большую роль в развитии культуры — они распространяли эллинскую образованность и византийские художественные традиции.
После падения Константинополя турецкие войска приступили к завоеванию последних частей Византийской империи. Западные державы по-прежнему не могли соединить свои усилия против мусульман. Итальянские торговые республики (Генуя, Венеция) предпочитали ценой территориальных потерь удерживать в своих руках монополию на торговлю Леванта. Героическое сопротивление Албании, Сербии и Венфии, несмотря на ряд успехов, не могло остановить натиск Османской империи. Используя военное превосходство, умело ифая на противоречиях местной знати, Мехмед постепенно распространял свою власть на прежние владения Византии и латинских государств в бассейне Эгейского моря.
Сразу же после разфома Константинополя прекратили сопротивление Силимврия и Эпиват — последние византийские крепости во Фракии. 31 октября 1455 года войска Мехмеда заняли Новую Фокею. Богатые генуэзские купцы, владевшие квасцовыми рудниками, были захвачены в плен и увезены на турецких кораблях, население обложено поголовной податью, а сто красивейших юношей и девушек преподнесены в дар султану.
Затем наступила очередь Эноса — крупного торгового центра близ устья Марицы.
Жители сдали город без сопротивления. Турецкий флот занял принадлежавшие Дорино острова — Имврос (где наместником султана стал известный историк Критовул) и Самофракию.
В истории покорения Эноса отчетливо выразилась трагическая ситуация, сложившаяся в середине XV века в бассейне Эгейского моря. На одной стороне стоял жестокий и энергичный деспот, располагавший огромными материальными ресурсами и преданным войском, на другой — разрозненные, маленькие (хотя и богатые) государства, ослабленные взаимным соперничеством и внутренней рознью.
Впрочем, на первых порах турецкий флот был слишком слаб, чтобы энергично наступать на островные государства. Мехмед должен был обращаться к дипломатической игре: он, например, признал Гильельмо II, правителя Наксоса, герцогом Архипелага и заключил с ним соглашение, по которому Наксос обязывался уплачивать ежегодную дань. Тем самым одно из наиболее сильных государств Эгейского моря получило гарантии и потому равнодушно взирало на судьбы своих соседей. Но соглашение было лишь отсрочкой, и Наксосу тоже пришлось признать турецкую власть.
157 
