Последние отзывы

  69  

— Вы боитесь, что я не смогу поужинать с вами, если со мной что-нибудь случится? — Он посмотрел на нее с ироничной улыбкой.

В его голосе Женевьева уловила намек на то, что она все еще желанна для него, и зарделась от удовольствия.

— Я распоряжусь, чтобы нам подали роскошный ужин, — с улыбкой сказала она. — Вам будет удобно поужинать со мной в восемь тридцать?

— Конечно, — кивнул он. — Можно я поцелую вас на прощание?

Сердце радостно забилось в груди Женевьевы. Подумать только! Бенедикт опять поцелует ее! Может быть, все не так уж и плохо, если ей так нравятся его поцелуи и она совсем не боится их. Может быть, когда-нибудь она сможет отдаться ему? И у них будут нормальные отношения. И они станут любовниками в полном смысле этого слова.

— Неужели вам так сложно ответить на этот простой вопрос? — со смехом спросил Бенедикт. И сразу же пожалел о своем нетерпении. Если он будет торопиться, еще больше запугает Женевьеву и может вызвать в ней отвращение к любому тесному контакту.

Он взглянул на нее, ожидая прочесть в ее взгляде ужас и неприязнь, но, к собственному облегчению, увидел, что ошибся. Глаза Женевьевы блестели от радости и восторга. Во взгляде не было ни робости, ни страха.

— Конечно, я хочу, чтобы вы меня поцеловали. Но при условии, что ваш поцелуй будет таким же страстным, как и все предыдущие.

— Я поцелую вас так же страстно, как и раньше, — прошептал Бенедикт и притянул ее к себе. Спустя мгновение губы их слились.

Этот поцелуй очень отличался от предыдущих. Но не тем, чего так боялась Женевьева. Он был гораздо более страстным и горячим. Она еще крепче, чем прежде, сжимала его в объятиях. Рыжие кудри переплелись с его черными волосами. Они словно бы стали единым целым.

— Достаточно, дорогая. Иначе мы зайдем слишком далеко. — Бенедикт неохотно оторвался от ее губ. Он почувствовал, как плоть налилась желанием, а это сейчас совершенно неуместно. — Мы продолжим, когда я вернусь.

Бенедикту нужно было нанести два визита. Сначала Эрику Каргилу, узнать, сможет ли он разыскать тех двух слуг, которые уехали вскоре после убийства родителей. Эрик Каргил, как и Бенедикт, был шпионом, и потому навести справки ему не составит труда. Бенедикт в этом совершенно уверен. Кроме того, Каргил и сам был заинтересован в расследовании этого убийства. Он был лучшим другом родителей Бенедикта.

После встречи с Эриком Каргилом Бенедикт собирался к Уильяму Форстеру, потребовать у подлеца ответа за сломанную руку Женевьевы и за побои, которые он наносил ей по просьбе Джошуа. Бенедикт хотел предупредить Форстера, что жестоко поквитается с ним, если увидит его рядом с Женевьевой еще хоть раз. Он с нетерпением ждал этого момента и думал о нем со злобной радостью.

План был прост — он хотел, чтобы между ними завязалась драка. Тогда-то он, по выражению Женевьевы, «жестоко поквитается с Уильямом». Все вышлем именно так, как он задумал.

— Видели бы вы сейчас того, с кем я дрался. Тогда бы поняли, что мои синяки и ушибы ничто по сравнению с теми травмами, которые я нанес ему, — со смехом рассказывал он Женевьеве после своего разговора с Уильямом Форстером.

Когда дворецкий пропустил его в гостиную, Женевьева заметила у него под глазом синяк и, с тревогой взглянув, принялась расспрашивать о том, что случилось.

— Спасибо, что впустили Бенедикта, Дженкинс, — поблагодарила Женевьева дворецкого и отпустила кивком. Дженкинс тут же покинул комнату. — Я догадываюсь, с кем вы подрались, Бенедикт, — продолжила она, как только слуга удалился.

— Конечно, вы же умная женщина. — Он стоял посреди гостиной и во все глаза смотрел на нее. В голубом платье она была удивительно прекрасна. Этот цвет очень шел к ее глазам. — Вы сегодня потрясающе выглядите, любовь моя.

Женевьева зарделась от удовольствия. Она в свою очередь взглянула на Бенедикта. В этот вечер он тоже был невероятно, потрясающе красив. Черные вьющиеся волосы обрамляли смуглое лицо. Черные глаза сияли. Синяк не только не портил его, но и придавал необъяснимую и опасную прелесть.

— Если вы хотите произвести на меня впечатление, рассказывая всякие небылицы… — лукаво глядя на него, начала она.

— Я говорю вам чистую правду, Женевьева, — поспешил заверить Бенедикт.

— Значит, вы признаете, что хотите произвести на меня впечатление? — с притворным неодобрением спросила она.

— Да, но никаких небылиц рассказывать не собираюсь. Все, что я сейчас вам расскажу, — это чистая правда.

  69