Особенно,... 
96 
— Чем могу быть полезна? — сказала Рафаэлла, стараясь не пялиться.
— Я брат Джоаны.
— Кого?
— Джоаны, вашей служанки, она работала у вас.
— А, Джоаны, — как в тумане произнесла она.
— Вы, наверное, беспокоитесь, что она не пришла.
— Она заболела?
— Отравилась едой.
— Ужасно.
— Креветки, она поела их и раздулась, как шар.
Они вели обыденную беседу о Джоане и ее проблемах, но глаза сами разговаривали на каком-то таинственном языке.
Рафаэллу бросило в жар. Она посмотрела на мужчину и увидела, что он чувствует то же.
— Хотите выпить чего-нибудь холодненького? — быстро предложила Рафаэлла.
— Может быть, пива — согласился он. — А потом мне надо идти на работу.
— Чем вы занимаетесь?
— Я музыкант.
— Как интересно. На чем вы играете?
— На многом. Гитара, барабан, флейта. А кроме того, я пою.
Рафаэлла ухмыльнулась:
— У вас так много талантов?
Он улыбнулся в ответ:
— Наверное, так.
— Я принесу пива, — сказала Рафаэлла, не понимая, почему так бешено бьется сердце. — Пожалуйста, входите.
Мужчина пошел за ней в квартиру, огляделся и присвистнул:
— Здорово!
— Мне здесь нравится, — сказала она и пошла к холодильнику. — Американское подойдет?
Мужчина кивнул и приблизился к высокому бару, который отделял кухню от гостиной.
Рафаэлла неловко открыла банку, и пиво тут же пролилось. Оба схватились за салфетки. Их словно обожгло от взаимного прикосновения. Она быстро отпрянула, налила пива в стакан и передала мужчине.
— Знаете, я не ожидал, что вы такая, — сказал он и сделал глоток.
— А чего вы ожидали?
— Джоана всегда рассказывала о прекрасной английской леди, у которой работает. Я думал, вы старше. И, кроме того, совсем не похожи на англичанку.
— Моя мать наполовину англичанка, наполовину француженка. А отец — наполовину американец, наполовину эфиоп. Он погиб, когда мне было семь. Мы жили в Париже, а потом в Лондоне.
Зачем рассказывать незнакомцу семейную историю? Мужчина посмотрел на нее ясными зелеными глазами и сказал:
— Джоана придет в следующий понедельник. Вас это устроит? Рафаэлла кивнула и не удержалась от замечания:
— Вы хорошо говорите по-английски.
— Неплохо. Я учился сам.
— Это трудно.
Он пожал плечами:
— Иногда. Хорошее легко не достается. Так ведь? — он закончил пиво и направился к двери. — До свидания, миссис Ле Серре.
— До свидания, — сказала она и внезапно покраснела.
Когда он ушел, Рафаэлла поняла, что даже не знает, как зовут этого мужчину.
— Боже! — воскликнула Одиль. — Что за суета! И зачем нам идти в этот маленький клуб? Ты ведь сама там не была.
— Перестань корчить из себя сноба, — ответила Рафаэлла. — Говорят, там хорошо.
— Кто говорит? — поинтересовался Руперт. — Могу поспорить, что не Джордж.
«Слава Богу, она отложила Марако на запасную полку, — заметила про себя Одиль. — Ее квартира напоминает цветочную лавку».
— Бедняга не находит себе места, — сказала она вслух.
— Значит, теперь ты называешь его беднягой? — кисло заметила Рафаэлла. — Определись наконец-то. На прошлой неделе ты считала, что Марако мне вообще не подходит.
— Он один из самых богатых людей в Латинской Америке, — заметил Руперт.
— Ну и что? — дерзко ответила Рафаэлла. — Вы мне оба надоели. То он плох, то хорош. Вы же говорили, что мне не нужны его деньги.
— Это так, — согласилась Одиль.
— Вот именно, — поддержал Руперт.
— Теперь мы можем идти? — беспокойно спросила Рафаэлла.
Она узнала, как зовут брата Джоаны — Луиз Оливейра и название клуба, в котором он работал, — «Пасси Сатин»[1]. Сия помойка соответствовала вывеске. Там часто бывали туристы, танцевали нагие танцовщицы, а в боковых комнатах погружались в азартные игры. Джорджа Марако туда не поведешь. Именно поэтому Рафаэлла уговорила родственников на этот культпоход.
Клуб был весьма не примечателен. Прокуренный, темный, многолюдный. Официантки в ярких прилегающих нарядах больше походили на женщин легкого поведения. Здесь были огромный переполненный бар, столики и маленькая сцена, на которой музыканты играли быструю самбу. На танцплощадке исступленно дергались пары.
— Боже сохрани! — воскликнул Руперт. — Ну и дыра!
— Привет, милый, — поздоровалась женщина в красных рюшах и тюрбане. Ниже лифа виднелась загорелая полоска кожи. — Нужен столик?
96 
