Особенно,... 
47 
Голос Серенити был звонче и чище остальных.
– Возможно, сейчас все кажется идеальным, потому что Серенити достаточно окрепла и впервые смогла к нам присоединиться, – сказала Грейс.
«Нет, идеально, если бы прекратились войны, и больше не было семей, нуждающихся в этом кратковременном бегстве от неопределенности», – хотел сказать Рори, но вместо этого подумал о чудесах, которые его окружали.
Когда-то он не верил в чудеса, но после того, как они начали происходить одно за другим, изменил свое мнение.
Одним из чудес было выздоровление Серенити. Когда врачи начинали ее лечить, их прогнозы были неутешительными. В первый год она раз десять находилась между жизнью и смертью. Рори и Грейс поддерживали ее и Такера. Они еще больше сблизились и стали настоящей семьей. Когда Серенити лежала в больнице, Такер жил у них. В остальное время он часто их навещал.
Надо отдать должное Серенити, она проявила невероятную силу духа. Ради сына она героически сражалась с болезнью и никогда не сдавалась. В тот первый решающий год они увидели настоящую Серенити. Оказалось, что за маской грубой оторвы все это время пряталась добрая, чувствительная натура.
Слим влюбился в нее без памяти, но она долго его отталкивала. Нет, дело было вовсе не в состоянии ее здоровья. Просто она не могла поверить в то, что такому «шибко правильному парню», как она его называла, нужна женщина вроде нее.
Их отношения в те дни напоминали отношения Рори и Грейс вначале.
Так же как и Рори, Серенити считала, что не заслуживает любви. Так же как и Грейс Слим не позволял ей в это верить.
В конце концов Серенити сдалась, и в прошлом году они поженились. Это была скромная церемония, на которой присутствовали только самые близкие люди.
Из темноты возник Такер и, увидев Рори и Грейс, облегченно вздохнул. За эти три года мальчик заметно вытянулся. Для своих двенадцати лет он был слишком серьезным, не похожим на его сверстников. Помимо учебы в школе, он заботился о матери и помогал Слиму на ранчо.
– Тетя Грейс, у тебя все в порядке? – спросил он, присев рядом с ней.
«Тетя».
Грейс отчаянно хотела, чтобы ее брат продолжал жить. Даже несмотря на то, что Такер не его сын, так и есть.
Он живет в Грейс. В Рори. В Серенити. В каждом человеке, к которому он когда-либо прикасался. Кто, глядя на них всех сейчас, собравшихся под звездным небом, посмел бы утверждать, что чудес не существует?
– Я в порядке, дорогой. – Она взяла руку мальчика в свою и крепко сжала.
– А что мы будем делать, если малыш родится сегодня ночью? – спросил Такер, нахмурившись.
Грейс не стала смеяться над его словами и говорить ему, что до рождения ребенка остается еще больше месяца.
– Рори позвонит по спутниковому телефону и вызовет вертолет, – сказала она.
Худенькие плечи мальчика расслабились.
– Помнишь, как ты однажды спросила меня, каким я представляю себе свой самый лучший день? – спросил Такер.
– Помню.
– Кто бы мог подумать, что он может быть даже лучше, чем я себе его представлял?
Рори улыбнулся. Эти дни в горах действительно незабываемы, но для него любой день лучший, если рядом с ним его жена. Для него не имеет значения, лежат они на диване перед телевизором или на траве под звездным небом. Главное, что они счастливы вместе. И станут еще счастливее, когда на свет появится их малыш.
У костра на несколько секунд воцарилась тишина. Затем гитара заиграла тихую грустную мелодию, и раздался чистый голос Серенити. Это была песня о нелегкой судьбе женщины, чей возлюбленный погиб на войне.
Повернув голову, Рори украдкой посмотрел на Грейс. Как он и ожидал, по ее щекам катились слезы. Несомненно, она думала о Грэме.
Грэм просил, чтобы его наследием стала любовь, и его последнее желание исполнилось. Он продолжал жить в их любви друг к другу.
Взяв Грейс за руку, Рори подумал: «Мы все продолжаем жить до тех пор, пока нас помнят и любят наши близкие».
47 
