109 
«Яша жил в Тбилиси довольно долго. Его воспитывала тетка, сестра его матери, Александра Семеновна. Потом юношей по настоянию своего дяди Алеши Сванидзе он приехал в Москву, чтобы учиться. Отец встретил его неприветливо, а мама старалась его опекать… Яша всегда чувствовал себя возле отца каким-то пасынком, но не возле моей мамы, которую он очень любил.
Первый брак принес ему трагедию. Отец не желал слышать о браке, не хотел ему помогать и вообще вел себя как самодур. Яша стрелялся у нас на кухне, рядом со своей маленькой комнаткой, ночью. Пуля прошла навылет, но он долго болел. Отец стал относиться к нему из-за этого еще хуже.
После этого Яша уехал в Ленинград и жил там в квартире у дедушки Сергея Яковлевича Аллилуева. Родилась девочка, но она вскоре умерла, а его брак распался…
В 1935 году Яша приехал в Москву и поступил в Военную артиллерийскую академию. Примерно через год он женился на очень хорошенькой женщине, оставленной ее мужем. Юля была еврейкой, и это опять вызвало недовольство отца. Правда, в те годы он еще не высказывал свою ненависть к евреям так явно — это началось у него позже, после войны, но в душе он никогда не питал к ним симпатии. Но Яша был тверд… Он любил Юлю, любил дочь Галочку, родившуюся в 1938 году, был хорошим семьянином и не обращал внимания на недовольство отца…
Яша ушел на фронт на следующий же день после начала войны, и мы с ним простились по телефону. Их часть направили туда, где царила полнейшая неразбериха, — на запад Белоруссии, под Барановичи. Вскоре перестали поступать какие бы то ни было известия.
Юля с Галочкой оставались у нас. Неведомо, почему всех нас отослали в Сочи. В конце августа я говорила с отцом по телефону. Юля стояла рядом, не сводя глаз с моего лица. Я спросила его, почему нет известий от Яши, и он медленно и ясно произнес: “Яша попал в плен”. И, прежде чем я успела открыть рот, добавил: “Не говори ничего его жене пока что…”
Но отцом руководили совсем не гуманные соображения по отношению к Юле: у него зародилась мысль, что этот плен неспроста, что Яшу кто-то умышленно “выдал” и “подвел”, и не причастна ли к этому Юля… Когда мы вернулись к сентябрю в Москву, он мне сказал: “Яшина девочка пусть останется пока у тебя… А жена его, по-видимому, нечестный человек, надо будет разобраться”.
Юля была арестована в Москве осенью 1941 года и пробыла в тюрьме до весны 1943 года, когда “выяснилось”, что она не имела никакого отношения к этому несчастью и когда поведение самого Яши в плену наконец-то убедило отца, что он не собирался сам сдаваться в плен…
Зимой 1943/44 года, уже после Сталинграда, отец вдруг сказал мне в одну из редких наших встреч: “Немцы предлагали обменять Яшу на кого-нибудь из своих. Стану я с ними торговаться! Нет, на войне — как на войне”…
А недавно я видела во французском журнале статью шотландского офицера, якобы очевидца гибели Яши. К статьям подобного рода надо относиться осторожно — на Западе слишком много всяких фальшивок о “частной жизни” моего отца и членов его семьи. Но в этой статье похожи на правду две вещи: фото Яши, худого, изможденного, в солдатской шинели, безусловно, не подделка; и тот приведенный автором факт, что отец тогда ответил отрицательно на официальный запрос корреспондентов о том, находится ли в плену его сын.
Это значит, что он сделал вид, что не знает этого, и тем самым бросил Яшу на произвол судьбы. Это весьма похоже на отца — отказываться от своих, забывать их, как будто их не было…»
Очень важное и очень точное наблюдение о психологии своего отца огласила Светлана Аллилуева: Сталин делал вид, что не знает о том или ином факте. Бывало и так, что он вроде бы спохватился, наказывал тех, кто его «своевременно не информировал», и исправлял положение. Но чаще всего в своей кажущейся слепоте и глухоте, как я уже говорил, он был убийственно последователен — причем в самом прямом смысле этого слова. Применительно к Якову это проявилось наиболее ярко. Можно было не верить немецким листовкам с портретами старшего лейтенанта Джугашвили, можно было объявить фальшивками сообщения в газетах, но ведь в конце июля в руки Сталина попала подлинная записка, написанная рукой Якова. Самое удивительное: она сохранилась и до сегодняшнего дня лежала в личном архиве Сталина. Вот ее аутентичный текст. «19.7.41. Дорогой отец! Я в плену. Здоров. Скоро буду отправлен в один из офицерских лагерей в Германию. Обращение хорошее. Желаю здоровья. Привет всем. Яша».
109 
