128 
Когда он открыл, она уже улыбалась.
— Привет. Есть минутка?
— Конечно. Что-то случилось?
— Нет. А может, и да. Зависит от обстоятельств. Мне надо… — Она закрыла глаза и расставила руки ладонями вверх.
Что-то засверкало, свет в комнате неуловимо изменился, воздух стал свежее.
— В центре его внимания — я, — сказала Айона. — И он может найти способ слышать и видеть нас, даже когда мы в доме. Я не хочу, чтобы он слышал наш разговор.
— Ладно. Ой, чаю не хочешь? Или пива?
— Я бы не отказалась от виски.
— Так в чем проблема? — Он подошел к шкафчику и достал бутылку и два низких стакана. — Ты хочешь поговорить про завтрашний день.
— В каком-то смысле. Я не изменила своего мнения: завтра мы победим, я в этом не сомневаюсь. И я теперь знаю, что такое «руки в крови». Я знаю, убеждена, что добро и свет побеждают тьму и зло. Но за это приходится платить. Этому есть своя цена, порой очень высокая.
— Ничего не боится только глупец. Ты не такая.
Она взяла стакан из его рук.
— Да, я не такая. — Она опрокинула виски. — Мы не можем знать, что произойдет завтра и какую мы заплатим цену. По-моему, для нас важно сегодня вечером не упустить то светлое, что у нас есть, и держаться за него. Вот почему сегодняшний вечер я хочу провести с тобой.
Он осторожно отступил назад.
— Айона…
— Это нешуточная просьба, особенно учитывая, что совсем недавно я просила о противоположном. Ты дал слово, и ты его сдержал. А теперь я прошу тебя подарить мне этот вечер. Мне хочется ощутить твое прикосновение, твои объятия. И я хочу почувствовать это до того, как наступит завтра. Сегодня ты мне нужен. И я надеюсь, что тоже нужна тебе.
— Я все это время мечтал к тебе прикоснуться. — Он отставил виски в сторону. — Мечтал быть с тобой.
— Тогда мы подарим друг другу этот вечер — и будь что будет. Думаю, это сделает нас сильнее. Раз я сама прошу тебя забыть о твоем обещании, это не будет означать, что ты его нарушил. Ты пустишь меня в свою постель? Разрешишь остаться до утра?
Он много хотел ей сказать, очень много. Вот только поверит ли она, если он произнесет сейчас эти слова?
И он сказал себе, что слова могут и подождать. До утра, которое последует за самой короткой ночью в году. И тогда она поверит в то, в чем сам он уже убежден.
Бойл не стал ничего говорить, а просто шагнул к ней. Оба испытывали неловкость и замешательство, но он взял ее за подбородок, нагнулся и приблизил губы к ее рту.
Она подалась к нему, обхватила его руками, потянулась губами.
— Слава богу! Слава богу, что ты меня не отослал. Я…
— Тихо, — прошептал он и поцеловал Айону, очень бережно и нежно, как только что распустившийся бутон.
До утра мы вдвоем, подумал он. Несколько долгих часов, но только до утра. И он поведет себя так, как никогда даже не думал вести себя с девушкой. Воспользуется каждой минутой, сделает ее бесценной. Покажет ей — пока не зная, как, — что она для него тоже бесценна.
— Иди ко мне скорей! — Он взял ее за руку и повел в спальню. Потом прошел к окну и опустил шторы. Свет стал тусклым, приглушенным.
— Я мигом, — сказал он и оставил ее одну.
У него были свечи. Он держал их скорее на всякий случай, чем для романтической обстановки, но свеча все равно остается свечой, ведь так?
Сам он пускай и далек от всего романтического, но что такое романтическое настроение, он хорошо понимает.
Бойл нашел и принес три свечи и расставил по комнате. Вспомнил про спички, похлопал по карманам.
— Только спички найду…
Пальцами она описала в воздухе дугу, и свечи зажглись.
— Или вот так. — Она помолчала. — Не очень понимаю, что мы делаем, но я рядом с тобой начинаю нервничать.
— Хорошо. — Бойл вернулся к ней, провел руками от плеч к запястьям и обратно. — Я не возражаю. Мне нравится, когда ты дрожишь, — прошептал он, расстегивая пуговицы на ее рубашке. — Мне бы хотелось смотреть тебе в глаза и видеть, что ты собой не владеешь. Не знаю, от нервов или еще от чего, но тебе хочется моих прикосновений.
— Хочется. — Айона подняла руку и успела расстегнуть на нем верхнюю пуговицу, но тут он ее остановил.
— Я хочу, чтобы ты приняла то, что я собираюсь тебе сегодня дать. Я буду давать, а ты просто бери. Как я мечтал увидеть опять твое гибкое тело! — продолжал Бойл, одновременно стягивая с нее рубашку через голову. — Почувствовать под рукой твою нежную кожу.
128 
