Последние отзывы

  129  

Мина отвела взгляд и молча уставилась на потухший очаг. Гаретт почувствовал, как напряглось ее тело.

— Я боюсь, Гаретт, — тихо произнесла она.

— Боишься… меня? — спросил он с чуть заметным колебанием, страшась услышать ответ.

— Да… нет… я не знаю.

Он увидел смятение и растерянность на ее лице, и у него внезапно защемило сердце. Не в силах больше сдерживаться, он привлек ее к себе. На этот раз Мина не сопротивлялась. Она положила голову ему на грудь, словно ища утешения в сильных ударах его сердца. А затем она вдруг порывисто обняла его, прижавшись к нему всем телом, словно в нем одном заключалась ее последняя надежда и спасение.

Этот жест до глубины души растрогал Гаретта. Он опустил голову и зарылся лицом в волны ее густых волос.

— Тебе нечего бояться меня, милая. И доказательство тому — эта наша ночь. Я не смогу причинить тебе вред, даже если от этого будет зависеть моя жизнь.

Девушка некоторое время молчала. Наконец она подняла голову и взглянула на него.

— Эта ночь доказала лишь то, что ты желаешь меня. Но иногда одного желания недостаточно.

Он встретился с ней взглядом.

— Значит, тогда достаточно моего слова чести. Я сумею защитить тебя, Мина, вне зависимости от того, что ты скажешь мне. Клянусь тебе в этом всем, что тебе свято.

Было мгновение, когда ему показалось, что девушка вот-вот заговорит. Но она только опустила голову и снова прижалась к его груди.

— Дай мне немного времени, — прошептала она. — Мне надо подумать.

Гаретт тяжело вздохнул. И все же он понимал, что должен считаться с ее желанием. Своей робостью и осторожностью Мина напоминала ему пугливую лань, которую надо терпеливо приручать снова и снова, прежде чем та начнет доверять человеку и позволит подойти к ней достаточно близко.

— Что ж, как хочешь. Я дам тебе время, — прошептал он нежно, зарываясь в ее густые золотистые волосы.

Он почувствовал, как она расслабилась в его объятиях и теснее приникла к нему. На какое-то время они замерли, лишь Гаретт легкими движениями, едва касаясь волос, гладил ее по голове. Но с каждой минутой он все сильнее ощущал тепло и нежность ее тела, упругое давление прижатых к его обнаженной груди мягких полушарий, запах ее волос. Внезапно он почувствовал, что должен удостовериться, не было ли сиюминутной прихотью ее страстное желание отдаться ему прошедшей ночью. Эта мысль обожгла его, вызвав мучительное нетерпение, от которого еще больше разгорелся в нем жар желания.

Он приподнял ее голову за подбородок, и ее мягкие зовущие губы оказались всего в каком-то дюйме от его горячих губ.

— Я дам тебе время подумать, — повторил он глухо. — Но будь я проклят, если позволю тебе провести все это время только в раздумьях.

Мина как зачарованная смотрела на его губы, невольно приоткрыв свои. Он воспринял это как приглашение, которого с такой надеждой ждал, и действительно, когда он прижался к ее губам, она не стала сопротивляться и с готовностью ответила на его страстный поцелуй.

* * *

Питни уставился мрачным взглядом на стопку толстых конторских книг, громоздящихся на его изысканном письменном столе из темного ореха. Затем с громким злобным проклятием развалил всю кипу, жалея, что не в его власти заставить их вообще исчезнуть. Траты ежедневно росли, словно снежный ком, чего, к сожалению, нельзя было сказать о его прибылях. Друзья желали получить с него долги, враги были рады лишить его власти и влияния, а ростовщики отказывались ссудить ему хоть сколько-то денег.

У него все еще оставалось немного земель и небольшое поместье. Но что с них было проку, если его арендаторы, по-видимому, были вовсе не расположены трудиться на своих полях. Они открыто бросали ему вызов, а когда он попытался воздействовать на них силой, несколько дней поработали, а затем вновь отправились в местную таверну заливать элем свои невзгоды.

Питни подумал о землях Фолкхэма, которые были отлично обработаны и приносили постоянный доход, и заскрипел зубами от злости, в сотый раз за это утро проклиная солдат, которые когда-то давно приняли мальчика-слугу за Гаретта и по ошибке убили не того, кого надо. Да, во всех его нынешних несчастьях виноваты ненавистный племянник и его друзья-роялисты.

Чувствуя, как гудит от проблем голова, Питни позвонил, вызывая служанку. Спустя минуту на его звонок поспешно вошла ссутулившаяся, испуганная женщина и низко склонила перед ним голову. С довольной усмешкой Питни отметил, что она дрожит от страха. По крайней мере в своем доме он еще хозяин, черт возьми!

  129