Последние отзывы

  65  

— Я всегда был влюблен… Но эта любовь была недолгой.

Глаза его заблестели от воспоминаний.

— Значит, это была не любовь. Настоящая любовь никогда не умирает.

— Мне было всего шестнадцать. — Он снова хрипло засмеялся.

Она улыбнулась:

— А когда мне исполнилось шестнадцать, мама и папа отправили меня в Лондон, на два сезона. Помнишь?

— Мне было жаль тебя.

— Но как мне было тогда жаль себя! — воскликнула Эль. Она так ненавидела свой дебют в Лондоне, как и поездки в Бат, курорт, куда возили дебютанток. Ей было невыносимо тяжело там, и она чувствовала себя как в тюрьме.

Но Шон и тогда спасал ее. Она подняла глаза и увидела, что он внимательно за ней наблюдает.

— Шон, помнишь, ты приехал в Лондон на мой первый бал. Как же я тогда боялась.

— Прости, что я смеялся над тобой, когда ты надела первое бальное платье.

Она и забыла. Платье было очень красивое, но она в нем чувствовала себя долговязой, худой и высокой, как башня, она такой и была. Когда он засмеялся, она так ударила его кулаком в живот, что он согнулся от боли. Рука у нее была тяжелая. Эль ненавидела его в тот момент, но он был прав, это платье совершенно ей не шло. Но когда он пригласил ее на первый танец, и повел в центр зала, и ее рука оказалась в его руке, она была горда и благодарна ему. Она перепутала несколько фигур, но он так ловко поправил ее, что никто не заметил. И в конце ей даже понравилось танцевать.

— Ты со мной танцевал. — И, волнуясь, добавила: — Я теперь понимаю, почему любила тебя так сильно.

Он поднялся из-за стола:

— Сядь поешь.

Она покачала головой и отодвинула от себя тарелку. И тоже встала из-за стола.

— Шон, ты мне нужен. Вернись и стань прежним, каким был раньше.

Он лишь сердито дернул головой.

— Но я прошу тебя! — воскликнула она. — Нам надо больше говорить о прошлом. Все станет как прежде, и потом мы поедем вместе в Аскитон. Знаешь, там еще много работы. Девлин так и не отстроил третий этаж.

Он недоверчиво посмотрел на нее и насторожился.

— Мы можем вместе закончить последние комнаты. И все твои мысли об ужасах прошлого рассеются.

— Они никогда не покинут меня, — прервал он отрывисто. — Прекрати свои мольбы и не проси о том, чего я не могу дать…

— Но я не прошу у тебя любви! — воскликнула она горячо. — Пусть ты не полюбишь меня! Но главное — ты вернешься домой!

Он предупреждающим жестом поднял руку, останавливая:

— Нет!

Она подошла так близко, что ее лицо почти касалось его руки.

— Ты не можешь жестом руки взять и отослать меня прочь, как будто я привидение, преследующее тебя. Я не преследую, но преследует кто-то другой, и я хочу помочь.

Он снова ушел в себя.

— Некоторые тайны должны остаться тайнами… Я изменился. Тюрьма меняет людей.

— Как там было? Насколько тяжело? — Она должна была знать. — И что с твоим голосом? И почему ты такой худой?

— Это было плохо… ужасно. Как будто тебя похоронили живьем в черной яме.

Она не поняла сначала. Он говорит образно?

— Ты изменилась… и принадлежишь другому… Я тоже изменился. Я теперь преступник и бегу в Америку…

— Но есть вещи, которые не меняются никогда.

Он пытался остановить ее взглядом. Но она продолжала горячо и торопливо:

— Мы не можем изменить прошлое. Наше прошлое. Да, ты стал другим. И мне больно от этого. Но наше прошлое осталось. И я не забуду его. Никогда. И помогу тебе залечить раны, и если есть возможность вернуть тебя, я это сделаю.

— Нет. — Он резко развернулся и пошел к двери.

Она побежала за ним.

— Шон, ты хочешь сказать, что действительно сидел в настоящей яме? Два года?

— Не имеет значения, — раздраженно отозвался он.

— Для меня имеет значение!

Значит, он больше вытерпел, перенес еще большие мучения, чем она думала. Но физические страдания бледнели по сравнению с душевными муками, которые терзали его до сих пор.

— Прости меня, прости, я не хотела…

— Оставь это. — Он открыл дверь.

Она схватила его за руку.

— Я знаю, что ты не трус, но почему ты бежишь от меня, бежишь от прошлого, о котором не хочешь со мной говорить? Что-то тебя мучает постоянно. Я права? Ты бежишь не от британских солдат, но от того, что случилось с тобой и не дает тебе покоя.

Он стряхнул нетерпеливо ее руку.

— Ты должна меня ненавидеть за прошлую ночь.

  65