11 
— Тише! Кажется, дети проснулись. — Из соседней комнаты не доносилось ни звука, но она поспешно вскочила на ноги. — По-моему, Мэди зовет меня, — пролепетала она и, не дожидаясь ответа полковника Мансфильда, выбежала из комнаты.
Дети лежали в своих кроватях, Мэди рассматривала книгу с картинками, а Педро еще спал.
— Пора вставать? — спросила Мэди.
— Нет еще, — ответила Шина.
Она прошла по комнате, сделала вид, будто вынимает что-то из комода, затем задернула поплотнее шторы, чтобы не проникал солнечный свет, минуту или две перебирала какую-то одежду, а затем вернулась в детскую. К счастью, комната была пуста. Полковник Мансфильд ушел. Шина села на свой стул у камина и приложила ладони к горящим щекам Как все тяжело и сложно! И зачем только ее втянули в эту безумную авантюру? Но у нее не было выбора. Когда Патрик О’Донован на что-то решался, от этого невозможно было уклониться. Он не желал ничего слушать. Она должна была ехать в Париж. Что связывало его с этими людьми? Почему он так слушался их? Шина не имела понятия. Но она знала, что рассорится с дядей навсегда, если откажется. Она внезапно затосковала по спокойной жизни в Ирландии. Патрик всегда был то, что называется перекати-поле. Он появился в их доме после смерти родителей. Шина жила там тогда со старой Мари. Он бывал наездами и никогда не говорил, откуда приехал. О его местонахождении можно было судить только по красочным открыткам, которые он иногда присылал. Когда Шина стала старше и начала задавать вопросы, он говорил ей, что участвует в скачках.
— Несомненно, моя дорогая, вряд ли ты когда-нибудь встречала ирландца, отказавшегося бы от скачек на лошадях, — бывало, говаривал он.
Шина верила ему, пока не повзрослела.
Когда ей исполнилось четырнадцать лет, они начали путешествовать вместе. От этого времени у нее остались воспоминания о темных и унылых комнатах в больших городах. Со временем она хорошо узнала Дублин. Белфаст Корк. Она ездила с дядей Патриком на скачки, соревнования по боксу, футбольные матчи, одним словом, повсюду, где собирались толпы народа. За несколько лет она приобрела много знакомых, но ни одного друга. Они никогда нигде не задерживались настолько, чтобы начавшиеся отношения могли перерасти в дружбу.
Но были периоды настоящего счастья, отдыха, когда у дяди Патрика наступал отпуск и они возвращались в маленький домик на утесах, омываемых морскими волнами.
Какая это была радость для нее! Везде, где бы она ни была, ей хотелось ощутить морские брызги на лице, увидеть изумрудно-зеленую траву на холмах. Патрик был прав, когда говорил, что он заменил ей отца и мать, всех родственников, иными словами, семью. Он вырастил ее. Он любил ее как своего собственного ребенка. Что стало бы с ней, если бы не он? Шина пугалась при мысли, что могла оказаться в приюте, если бы дядя не взял ее к себе.
— Некому больше было, — часто повторял Патрик. — Семья твоего отца, конечно, знала о его гибели. Я написал им, но ответа не последовало. Они не любили твою мать, считали ее недостойной рода Ашбертонов. Хотя мы, О’Донованы, прямые потомки ирландских королей. Наши предки были королями, моя дорогая, когда эти английские выскочки были никем. И стоит ли нам беспокоиться? Ты — ирландка до мозга костей. В тебе кровь О’Донованов, помни это.
И Шина помнила. Но она не могла заставить себя ненавидеть англичан, как дядя Патрик. Ее отец был англичанином. Возможно, он был плохим, но он был ее отцом, что бы ни говорил дядя Патрик.
Вопросы полковника Мансфильда впервые пробудили ее любопытство. Имела ли она какое-либо отношение к лорду Эйвену? Шину тревожило, что она так мало знала об отце. И почему она не удосужилась узнать ничего о нем раньше? Она поражалась самой себе. Но потом вспомнила, что из Патрика О’Донована об этом нельзя было и слова вытянуть.
Разговоры об отце приводили дядю в ярость. И Шина еще совсем маленькой научилась избегать этих вопросов, чтобы не расстраивать его. «Когда я опять увижусь с ним, я докопаюсь до истины», — подумала Шина и удивленно улыбнулась. Неужели она осмелится на это?
Каминные часы пробили час, и она поднялась. Она не успела заштопать носок Мэди, потратив время, отвечая на вопросы полковника Мансфильда и на свои мысли, которые только растревожили ее.
Когда она укладывала носок в свою рабочую корзинку, дверь открылась и на пороге появился виконт де Кормель.
— Здравствуйте, мадам. Я пришел за детьми, — улыбнулся он. — У меня новая машина, и я обещал неделю назад прокатить их на ней.
11 
