Последние отзывы

  32  

– Мне достаточно, – сказала она, передавая её ему. – Я не хочу захмелеть.

Его брови приподнялись.

– Даже мышке-полёвке не хватило бы выпитого вами, чтобы захмелеть.

– Дело не только в вине. Доктор Хэвлок налил мне виски по случаю моего дня рождения. А я должна сохранять ясность ума.

– Для чего?

Она порылась в уме в поисках причины, но так ничего и не ответила.

Рэнсом увлёк её глубже в полумрак. Рукой он привлёк голову Гарретт к своему плечу, прижав к мягкой, эластичной коже жилета. Она чувствовала, как он нежно поглаживает её щеку, будто прикасается к крылышку маленькой птички или хрупким лепесткам мака. На его пальцах чувствовался сладкий аромат фиалок.

"До конца жизни, – смутно подумала она, – этот запах будет напоминать об этом моменте".

– Вы привыкли быть за всё в ответе, – пробормотал он, – ежесекундно. Никто вас не страхует, если вы оступаетесь. – Его голос обволакивал её ушко, заставляя трепетать. – Но сегодня у вас выходной. Мои руки не дадут вам упасть. Пейте больше вина, если хотите. Позже будут музыка и танцы. Я куплю вам ленту в волосы, и мы станцуем вальс в полночь на площади. Что вы на это скажете?

– Скажу, что мы будем смотреться, как пара дурачков, – ответила Гарретт, но позволила себе расслабиться, отдавшись во власть жаркого тела Рэнсома, безвольно сливаясь с его жёсткими контурами.

От нежного, тёплого прикосновения к виску, у неё приподнялись волоски на руках и затылке. Его грудь опускалась и поднималась во время дыхания, каждый раз прижимаясь к её, пока их ритмы не совпали. Гарретт отдалённо осознавала, что вокруг находятся другие пары, которые миловались и украдкой срывали поцелуй или два. До сегодняшнего вечера она не понимала, почему некоторые предаются такому бесстыдному поведению на людях. Теперь ей всё стало ясно. Не всегда тени скрывали пугающие вещи. Иногда они были единственным местом, где пряталось маленькое волшебство.

Люди заслоняли собой уличные фонари. Огни в витринах магазинов и тавернах гасли. Где-то неподалеку пела женщина, одна из уличных артисток, исполняла балладу на гэльском языке. Её мягкий и лёгкий голос, плёл сложную мелодию, которая звучала, как воплощение глубокой печали.

– Что это за песня? – спросила Гарретт.

– “Donal Og". Одна из любимых моей мамы.

– О чём она?

Казалось, Рэнсом не хотел отвечать. После долгой паузы, он начал нашёптывать перевод возле её уха:

 – Чёрная, как уголь, скорбь меня окружает. Ты украл у меня будущее и прошлое, ты отобрал у меня восток и запад. Солнце, луну и звёзды с моего неба забрал... и Бога тоже, если я не ошибаюсь.

Гарретт была слишком растрогана, чтобы говорить.

Итан Рэнсом никогда не сможет вписаться ни в нынешнюю картину её жизни, ни в какую-либо будущую. Он был ослепительной и кратковременной аномалией. Падающей звездой, сгорающей в атмосфере благодаря своей же собственной скорости.

Но она хотела этого мужчину. Хотела, так неистово, что начинала выдавать сумасшедшие идеи за разумные планы действий.

Собравшаяся толпа на площади заволновалась в ожидании. Рэнсом принялся осторожно поворачивать Гарретт к себе спиной, игнорируя её приглушённые протесты.

– Развернитесь, – настаивал он, – тогда вы сможете увидеть.

– Что увидеть? – спросила она, предпочитая оставаться в его объятиях, как сейчас. Рэнсом крепко прижал её спину к своей груди, положив руку ей на талию. Не прошло и минуты, как воздух прорезал длинный, оглушительный свист, прерванный треском вспыхнувших синих искр высоко на тёмном небосводе. Гарретт рефлекторно вздрогнула, и Рэнсом крепче обхватил её, пощекотав ушко тихим смехом.

Небо над центром Лондона окрасилось бордовыми цветами, когда одновременно около трёх десятков ракет взмыли ввысь. Толпа разразилась восторженными криками и возгласами, как только воздух пронзили пиротехнические залпы в виде огненных спиралей, шлейфов, раковин и дождя из цветных звёзд. Над толпой на площади танцевал сказочный отблеск.

Гарретт прислонилась к Рэнсому, откинув голову на его плечо. Её переполняли чувства счастья и удивления, перемежающиеся между собой, словно те шёлковые ткани, которые под разными углами зрения, казалось, меняли цвет. Неужели всё происходило на самом деле? Вместо того чтобы благополучно находится дома в постели, она оказалась посреди города ночью, вдыхала воздух, пахнущий фиалками со слабой примесью фосфора, и наблюдала за фейерверком, пока её обнимали мужские руки.

  32