21

Энтони и Беттина провели осенние месяцы в сонном бездействии. Он так и не получил новой роли, а Беттина решила не возвращаться на прежнее место. Все, что ей было необходимо, она уже приобрела. Теперь у нее, вне всякого сомнения, был жизненный опыт и душевная боль, которой хватало с лихвой, чтобы приступить к сочинению пьесы. Энтони не испытывал потребности в работе. Женившись на Беттине, он мог оставаться в Штатах, а содержания от Айво вполне хватало, чтобы ждать достойной роли. Раза два Беттина напомнила ему, что деньги Айво предназначены ей, но Энтони и без того стеснялся своего безработного положения, поэтому она больше не возвращалась к этому разговору. Кроме того, и сама она нигде не работала. Беттина решила сделать перерыв и получше узнать Энтони, изучить каждый закоулок его души, изведать особенности его характера. Она убедилась, что до сих пор, как ни были они близки, в нем оставалось многое, что он тщательно от нее скрывал.

Почти все время они проводили в его квартирке на мансарде, читали пьесы, готовили спагетти, уходили на долгие прогулки, занимались любовью. Они смеялись, ворковали, болтали о том, о сем, и все это — в утренние часы, когда Энтони был дома. По вечерам он, как правило, отправлялся на какой-нибудь спектакль, и после засиживался с друзьями-актерами до глубокой ночи. Оставаясь в мансарде одна, Беттина понимала, каково было Айво, когда она уходила на работу в театр.

Об Айво она часто вспоминала. Она пыталась представить себе, что он делает, устает ли, как у него со здоровьем. Она даже ловила себя на желании вернуться к нему — к его доброте, поддержке и нежности. Но вместо Айво рядом был Энтони с его беззаботностью, неиссякающим весельем, сердечностью, страстью, которая легко утолялась в ее объятиях.

— Почему ты такая мрачная, дорогая?

Он уже какое-то время наблюдал за ней, грызущей карандаш над заметками для своей пьесы. Беттина, услыхав его голос, удивленно подняла голову. Энтони несколько часов не было дома, и она не заметила, как он вошел.

— Да так, пустяки. Как провел вечер?

— Замечательно. А ты? — небрежно спросил он, разматывая длинный кашемировый шарф. Беттина купила ему этот шарф с появлением первых примет зимы, сразу после того, как он заставил ее продать норковую шубу. Вырученных денег хватило почти на два месяца.

— Хорошо, — солгала Беттина, ибо на душе весь вечер было тоскливо.

Энтони улыбнулся и присел на краешек кровати.

— А теперь признавайся, любовь моя. Я же вижу, что-то случилось.

Сначала она лишь покачала головой, а потом подошла и, негромко засмеявшись, потрепала его по волосам.

— Нет, я просто думала о предстоящем Рождестве. Мне хочется подарить тебе что-нибудь хорошее, но я не знаю, что.

  50