Особенно,... 
41 
Пообщаться они смогли уже около часа ночи. Все пошли спать, а они остались в гостиной родительского дома.
— В доме одна комната свободна, если Джонас решит остаться у нас на праздники, — предложила ее мать немногим ранее.
— Я старалась тебя предупредить, — сказала Мак, глядя, как он рассматривает рождественские украшения, развешанные по всей комнате.
— Это чудесно, — отвечая на ее слова, мягко произнес Джонас. Он не сводил глаз с Мак, которая стояла посреди комнаты, скрестив руки. — Твоя семья… Я… Хотел поблагодарить тебя за рождественский подарок.
— Тебе не стоило ехать в Девоншир, чтобы сказать это. — Улыбка пробежала по ее губам.
— Нет, — согласился он.
— Кроме того, я же должна была отблагодарить тебя за вставленные стекла, закрашенные рисунки и так далее. Я подумала, может, ты повесишь его где-нибудь? Например, на входе в офис компании? Портрет главы «Бьюкенен констракшн»! Звучит?
— Портрет, написанный Мэри Макгуайр, — мягко поправил ее Джонас.
— Ну да! Только задумайся, если настанут трудные времена, ты сможешь его продать, я ведь тогда буду знаменитой художницей и мои работы будут стоить бешеные деньги! — шутливо добавила она.
Джонас был очень удивлен, когда два дня назад ему доставили большой деревянный ящик, открыв который он обнаружил свой портрет. Ему не нужно было смотреть на подпись, чтобы понять, что это была работа Мак. Стиль и краски были неповторимы. Он хотел узнать только, почему она его написала?
Последние две недели выдались для него очень тяжелыми. На то был ряд причин: история с Ивонн Ричардс, поездка к его родителям, но в большей мере — сама Мак…
Он не мог выбросить ее из головы. Ни на секунду. Ее красота, ее смех, ее тепло, ее гладкая, шелковистая кожа… И даже ее парфюм — все это переполняло Джонаса.
Мысли о ней, воспоминания об этой женщине наполняли его днем и преследовали ночью…
— Я не уверен, что могу принять столь ценный подарок, — мягко произнес он.
— Ну, это уж мне решать! — Ее щеки загорелись, она явно рассердилась, и Джонас тут же пошел на попятную:
— Ты права…
— Ты что, соглашаешься со мной? — изумилась Мак.
— Ну да!
— Первый раз за все время нашего знакомства… — задумчиво протянула девушка.
— Я соглашаюсь с тем, что должен подарить тебе что-то взамен, — все-таки вывернулся Джонас.
Даже одетый в простую повседневную одежду — синий свитер и потертые джинсы, Джонас был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела. И, видимо, не она одна. На службе в церкви несколько женщин, как заметила Мак, не могли оторвать от него глаз. Но он словно не замечал никого, держа Мак под руку…
— Я уже сказала, что портрет — это моя благодарность за твою помощь.
Мак лишь не упомянула, что это был способ избавиться от его изображения. Только так она не будет видеть его в студии — как ежедневное напоминание о неразделенной любви…
— Только вот помощь не понадобилась, если бы…
— Давай не будем об этом сейчас, Джонас.
— Если пожелаешь, — вновь покорно согласился он.
— Да. И что же ты хочешь подарить мне взамен?
Джонас засунул руки в карманы джинсов.
— Сперва нужно кое-что объяснить. При последней встрече ты сказала, что мне нужно разрешить проблему с моими родителями. Что эта ситуация портит мне жизнь. Что…
— Думаю, я была не права, перейдя тогда на личности, — опустила глаза Мак. — Но я была так расстроена! Не стоит принимать близко к сердцу мои слова, когда я подавлена. Боюсь, я унаследовала темперамент моего ирландского прадедушки, — сокрушенно вздохнула Мак.
— Правда и есть правда, как ее ни назови, разве нет? — Джонас улыбнулся.
— Но то был неподходящий момент…
— Ты правильно сделала, что сказала мне свое мнение, — перебил Джонас мягко. — Я позволил моим родителям, их несчастному браку повлиять на меня как на мужчину. За эти две недели я побывал у обоих…
— Правда? — Мак была потрясена.
— Еще я встретился с отчимом и мачехой, — добавил Джонас. — Конечно, у меня до сих пор нет с ними ничего общего. Но я провел у них достаточно времени, чтобы понять, что вторые браки стали для них… счастливыми. И как результат — мои родители больше не питают злости друг к другу. И я решил, что если они смогли друг друга простить, то и я сумею…
— Я так рада за тебя! — воскликнула Мак. — Это хорошо, прежде всего, для тебя самого… — Она отвернулась и смахнула выступившие слезы.
41 
