Особенно,... 
25 
— Спокойной ночи, дорогая, — нежно произнесла Мойда.
Возможно, она и рассержена, подумал Иэн, но она не станет давать волю эмоциям, не станет срывать злость на ребенке. Он вернулся в дневную детскую. Там никого не было. Хэмиша, очевидно, уже уложили в постель. Иэн подождал, и вскоре из комнаты Кэти вышла Мойда и закрыла за собой дверь.
Она сняла с талии полотенце, служившее фартуком, и раскатала рукава зеленого джемпера. Ее волосы были по-прежнему растрепаны, но взгляд был настороженным, как у дуэлянта, который со шпагой в руке встретился лицом к лицу со своим противником.
— Вы хотели со мной поговорить? — спросил Мойда.
— Вас это не удивит, — сказал Иэн. — Моя мать приехала из Эдинбурга и сообщила очень странную новость.
Мойда ничего не ответила, и через несколько мгновений Иэн добавил:
— Несомненно, это долгая история. Разрешите присесть?
— Как хотите. — Девушка указала на стул возле окна, но Иэн намеренно уселся в удобное кресло рядом с камином на другом конце комнаты.
Мойда заколебалась, но поскольку ей больше ничего не оставалось делать, села напротив него на детский стульчик. Ширма с картинками, которая всегда радовала маленьких обитателей детской, служила фоном ее темным волосам и обеспокоенному взгляду.
— Это и вправду долгая история, — наконец произнесла она и сжала лежащие на коленях руки.
Иэн заметил, что у нее красивые руки, с маленькими овальными ногтями на длинных тонких пальцах. Ногти не накрашены, от природы бледно-розового цвета с белыми лунками. Интересно, подумал Иэн, когда же он в последний раз видел женские руки без маникюра.
— Когда моя сестра и ее муж погибли в аварии, я приехала в Скейг, чтобы позаботиться о детях, — начала свой рассказ Мойда. — Мне часто приходилось бывать здесь, поскольку я всегда проводила каникулы с ними. Моя сестра была на несколько лет старше меня, но мы с ней всегда были хорошими подругами. Еще до ее смерти я почувствовала, что что-то неладно.
Впервые за все время, что я знала Рори, начались разговоры о том, чтобы он устроился на работу. Мне это было непонятно, потому что у него имелся собственный доход, а кроме того, они зарабатывали, продавая овощи и фрукты, которые сами выращивали.
Сестра написала мне, что они обеспокоены, и когда за неделю до его гибели мы разговаривали по телефону, она сказала, что Рори перестал получать положенные ему деньги. Конечно, я никак не могла подумать, что это как-то связано с вашим двоюродным дедом Дунканом Маккрэгганом. До тех пор пока я не приехала в Скейг присматривать за детьми, у меня не было ни малейшего представления о том, откуда и почему Рори получал деньги. Когда я начала прибираться в доме, в ящике его письменного стола я нашла конверт с надписью «Секретно». Я подумала, почему бы не заглянуть в него, и то, что я в нем обнаружила, просто поразило меня.
Мойда на мгновение умолкла, и Иэн задал вопрос:
— Простите за любопытство, у мужа вашей сестры были родственники?
— Тогда я никого не знала, — ответила Мойда. — Конечно, я хорошо знала его отца. Он получил серьезное ранение во время Первой мировой войны. Был полупарализован, и все думали, что после этого он проживет лишь несколько лет. На самом же деле он умер три года назад.
— Понятно, — сказал Иэн. — Значит, вы открыли секретные документы.
— Да, открыла, — ответила девушка. — И прежде всего я выяснила, что раз в три месяца он получал деньги, общей суммой тысячу фунтов в год, от вашего двоюродного деда Дункана.
— Чеком? — осведомился Иэн.
Мойда отрицательно покачала головой:
— Нет, наличными. Но каждый раз, получая их, Рори записывал: «Получено от Дункана Маккрэггана».
— Ясно, — произнес Иэн. — Продолжайте.
— Конечно, это озадачило меня, но потом я нашла в этом же конверте связку старых, выцветших писем. Они были написаны в 1894 году вашим дедушкой, Ангусом Маккрэгганом, дочери лавочника в Броре, Уле Хольм. Из писем не ясно, как они встретились, но очевидно, что ваш дед был безумно в нее влюблен.
Первые письма свидетельствуют лишь о глубокой привязанности; в них говорится о том, что нужно выбрать такое место для встречи, где бы их никто не увидел. Затем письма становятся все более пылкими. Очевидно, Ангус Маккрэгган очень боится потерять Улу и умоляет девушку доказать свои чувства, уехав с ним в Глазго или в Эдинбург.
Он пишет, что боится сообщить отцу о их любви, и предлагает втайне обвенчаться. Как только они станут мужем и женой, клану Маккрэгганов придется признать ее.
25 
