52 
Джессика надеялась на него, и в этом была невероятная храбрость.
– Ладно. А где моя скамейка? Ты ее привез?
– Нет.
– Тогда зачем ты пришел?
– Разве непонятно? Я принес бутылку шампанского. Думаю, мы должны отпраздновать продажу нашего дома.
– А-а.
– Теперь ты должна пригласить меня войти, – деликатно подсказал Кейд.
– А что, если я не хочу, чтобы ты входил? – возразила Джессика.
Он больше не мог спокойно смотреть на искру надежды в ее глазах.
– У нас еще остались незаконченные дела, Джесси. – Ага. Она никогда не могла отказать ему, когда он называл ее Джесси.
Она сделала шаг назад и заносчиво подняла подбородок. Он вошел.
Постарался скрыть шок, в который его привело то, что увидел внутри. Дом никак нельзя было назвать отражением хозяйки. И не только из-за обновленных полов. Множество вещей оказались не на своих местах. На диване лежало теплое одеяло с подушкой. На столе стояли пустые стаканы. На полу валялись носки.
Не может быть! Все это пугало. Очень пугало.
– Ты здорова? – поинтересовался Кейд.
Джессика села на диван и сложила руки на груди, будто хотела защититься. От него.
– Все нормально. О чем ты хотел поговорить?
– Э-э-э. – Кейд отнес шампанское на кухню. – Как твоя рука?
Может быть, в этом крылось объяснение того, что он увидел. Она до сих пор не могла нормально двигаться.
– Все в порядке. Недавно сняли гипс. Мне прописали специальные упражнения для укрепления мышц.
Штопор лежал на обычном месте. Странно, почему на кухне он чувствовал себя дома в гораздо большей степени, чем в своем дизайнерском шедевре из нержавеющей стали? Открыв бутылку, Кейд наполнил бокалы. Ему страшно не понравились безупречно выкрашенные шкафчики.
Вернувшись в гостиную, он протянул Джессике бокал и сел рядом с ней. И только теперь заметил, что черное пятно перед камином тоже исчезло.
У него возникло чувство, что их воспоминания стерли одно за другим.
– Выпьем за продажу дома, – предложил он.
– За то, чтобы жизнь шла вперед, – глухо согласилась Джессика. Однако, не сделав ни глотка, поставила свой бокал на стол.
Кейд отпил немного из своего, осторожно глядя на нее сквозь стекло. Над ее верхней губой выступили капельки пота, лицо сделалось белее полотна.
Он протянул к ней руку, испугавшись, что она упадет с дивана.
– Джессика?
Уклонившись от его руки, она вскочила, бросилась в ванную, и, едва успела закрыть за собой дверь, Кейд услышал характерные звуки. Ее тошнило.
Неудивительно, что в доме царит такой кавардак. Она нездорова.
Джессика вернулась в комнату. Она выглядела измученной и ослабевшей. Опустившись на диван, она облокотилась на спинку и закрыла глаза.
– Зачем ты говоришь, что у тебя все в порядке? Почему бы просто не сказать, что у тебя грипп?
– Извини, – пробормотала она. – Надо было тебе сказать. Я не хочу, чтобы ты что-нибудь подхватил.
Ее глаза забегали по дому. Она совсем не умеет врать. У нее был такой же вид, как тогда, когда она отказывалась купить ему карту гольф-клуба, куда он очень хотел попасть, в то время как уже купила ее.
Но зачем врать, что у нее грипп? Или она врет, что не хочет, чтобы он что-нибудь подхватил?
Кейд пристально посмотрел на нее. После долгой паузы Джессика наконец взглянула на него с гордостью и… Было что-то еще. Что? Страх? Чего она боялась? Его?
Он почувствовал странное оцепенение. Такое иногда случается в церкви, когда сквозь цветные стекла вдруг прольется луч солнца.
И где-то в самой глубине души он понял. Джессика беременна. Ему представляется второй шанс.
Она отвернулась в сторону.
– Да, – в конце концов сказала она. Кейд видел, что ложь дается ей с трудом. – Грипп.
– Угу.
Ее взгляд быстро скользнул по его лицу и снова устремился в сторону.
– Джессика, ты беременна, верно?
Она немного помолчала, вздохнула, похоже с облегчением.
– Представь себе, – тихо призналась она. – Столько усилий, измерение температуры, составление графиков, и все напрасно. А потом одна ночь. Одна-единственная ночь!
– Разве ты не счастлива?
– Трудновато чувствовать себя счастливой, когда боишься. А знаешь, Кейд, в чем самая жестокая ирония судьбы? Я только теперь, с твоей помощью, поняла, что не готова иметь ребенка!
В ее голосе звучали нотки, близкие к настоящей панике.
– Джесс, может быть, именно теперь ты по-настоящему готова. Теперь, когда видишь все свои несовершенства и готова принять их. Теперь, когда понимаешь, что мир тоже несовершенен, и вместо того, чтобы навязывать ему собственное представление о том, как надо, ты готова принять его как есть. Может, это единственный урок, который мы могли бы преподать ребенку. Я понял это, когда наш брак потерпел неудачу. Мир никогда не станет совершенным. Жизнь будет непростой. Я не могу контролировать все на свете. Но вместе, любя друг друга, мы сможем противостоять тому, что он бросает нам в лицо.
52 
