.
Очередная сказка о Золушке 
27 
Наконец он затих, лежа на ней, потом откатился в сторону, а через минуту встал с постели.
— Мы забыли о чае. Сейчас попьем.
— Я не хочу. Мне надо домой.
Увидев, что Нелл едва не плачет, Кермит сел на постель и погладил ее по волосам.
— Каждый день сотни девушек теряют невинность. Счастье, если это происходит с тем, кого они любят и кто любит их. Но в любом случае в этом нет ничего страшного. В следующий раз тебе будет лучше, я обещаю. Я хочу, чтобы ты осталась на ночь, потому что утром из окна можно увидеть, как над гаванью поднимается солнце.
— Что скажет Хлоя, если я не приду ночевать? — прошептала Нелл.
— Неважно, что она скажет. Главное, ей не удастся изменить то, что уже случилось.
Заснув в его объятиях, Нелл наконец согрелась. На рассвете Кермит разбудил ее поцелуем, а после заставил подняться и подвел к окну.
Красное солнце было огромным; казалось, оно занимает половину неба. По воде бежали оранжевые блики, и на ней лежала полоса глубокой тени от перекинутого через гавань моста, казавшегося призрачным, словно радуга. В вышине парили птицы и растворялись ночные облака. Слышалась мерная пульсация просыпающихся судовых механизмов и нестройные гудки множества кораблей.
Кермит стоял радом с ней, обнаженный, гибкий и сильный, стоял, любовно и властно положив руку ей на плечи, и в эти мгновения Нелл думала о том, как хорошо вот так, вместе, встречать рассвет. Всегда, до конца своей жизни.
Глава шестая
— Я познакомился с девушкой, на которой хочу жениться, — сказал Дилан отцу, и в кабинете стало так тихо, что было слышно, как откуда-то снизу, оттуда, где тянулись ряды бисквитов, возвышались штабеля хлебных буханок и высились пирамиды коробок с печеньем, доносится грохот поддонов и скрежет печей.
Грегори Макдафф выпрямился в кресле. Иногда он поражался способности сына находиться не в том времени и не в том месте. Еще в детстве Дилан часто уходил в свои мысли, а потом с трудом возвращался к действительности.
Подумать только, минуту назад они обсуждали очередную крупную поставку товара в Европу и вот пожалуйста: Дилан говорит о какой-то девушке!
С одной стороны, мистер Макдафф-старший был рад тому, что сын наконец обратил внимание на прекрасный пол, но с другой — почему сразу брак!
Он неохотно отложил бумаги.
— Кто она?
— Дочь врача галифакской больницы Колина Фишера.
— Это мне ни о чем не говорит, кроме разве того, что она тебе не пара.
Дилан словно повис в пустоте, где нет ни атмосферы, ни жизни. Он с трудом произнес:
— Почему?!
— Ты даже не представляешь, сколько девушек и их родителей мечтают увидеть тебя своим мужем и зятем!
— Миранда не корыстная. А еще она очень красива.
— В последнем я нисколько не сомневаюсь, чего не скажешь о первом.
— Как ты можешь так говорить: ведь ты ее не знаешь!
— Я знаю гораздо больше, чем тебе кажется.
— Почему ты женился на маме? — голос Дилана дрогнул. — По расчету? Ты часто о ней вспоминаешь?
Грегори недовольно повел плечом. Прошлое, которое причиняет боль, лучше забыть. После смерти супруги у него были женщины, но он не женился ни на одной: не нашлось ни похожей, ни достойной. А еще он всегда думал о будущем Дилана.
— Разумеется, вспоминаю. Она подходила мне, это так. И, конечно же, нравилась.
— Миранда мне тоже нравится. Даже больше — я ее люблю. И мы подходим друг другу! Мы одинаково думаем и чувствуем.
— На свете нет двух одинаковых людей. Все это иллюзии.
— Словом, — подвел итог Дилан, — ты не хочешь с ней познакомиться?
Грегори пожал плечами.
— Я могу взглянуть на нее, но зачем? Сперва ты должен как следует изучить производство, а устройством твоей личной жизни мы займемся потом.
— С этим я как-нибудь сам разберусь!
Резко поднявшись, Дилан отшвырнул стул и устремился к дверям.
— Ты куда? Мы еще не закончили!
— Я закончил. И я возьму машину. Без Томаса. — Это прозвучало как утверждение. — Мы с Мирандой едем за город. А еще я недавно побывал на призывном пункте. Я займусь делами фабрики, отслужив в армии.
Услышав это, Грегори мигом утратил невозмутимость и вцепился дрожащими руками в крышку массивного дубового стола.
— Дилан! Мой мальчик! Ты сошел с ума! Ведь я уже не молод и не вполне здоров! Ты хочешь свести меня в могилу? Ты не создан для войны! Тебя же убьют!
27 
