47 
– Нет! Не притворяйся! Только не со мной, Джорджи. Скажи, чего ты хочешь?
У Джорджи кружилась голова. На какое—то время она выпала из реальности. Перед глазами все плыло, когда его пальцы прикасались к ее груди. Мэт начал снимать с нее купальник, и тут Джорджи поняла, чего он от нее требует. Это должно произойти на его условиях. Он хочет получить приглашение. Она должна сказать, что хочет его, однако нельзя говорить «люблю». Но она любила его.
– Я люблю тебя, – повторила она.
Сейчас Джорджи сказала это не в бреду желания, а осознанно. Мэт понял. Его руки замерли.
Она спокойно лежала и смотрела на него, не отводя глаз. Она хотела, чтобы он увидел в них искренность ее чувства. Но в глазах Мэта было отчаяние, потом оно сменилось холодностью. Джорджи поняла, что запомнит это на всю жизнь.
– Нет. Нет. Ты не любишь меня.
– Люблю.
Поправляя купальник, Джорджи села. Она накинула на плечи полотенце. Несмотря на жару, ей неожиданно стало холодно.
– Возможно, ты думаешь иначе, – сказала Джорджи отвернувшемуся от нее Мэту, – но тем не менее это так. – По голосу было ясно, что самолюбие девушки задето. – Ты сам просил, чтобы я не притворялась. Ты сам все прекрасно понимаешь. Я хочу тебя, потому что люблю. Я никогда никого не любила так, как тебя.
– Ты хочешь сказать, что не спала с Гленом?
Мэт спросил об этом очень спокойно, но Джорджи поняла, как он удивлен.
– Не спала. Тогда я считала, что не должна делать этого. До встречи с тобой я не понимала, почему. Я не любила его.
Вот она и сказала то, что должна была сказать. Возможно, ничего хорошего из этого не выйдет, но она понимала, что дальше так продолжаться не может. Она не хотела до конца жизни мучиться вопросом, был ли их роман чем—то большим, чем просто физическое влечение.
Каменное лицо Мэта постепенно смягчилось. Джорджи поняла, что он услышал ее. Он принял ее такой, какая она есть. Это успокоило девушку. Теперь очередь за ним.
– Я никогда не давал тебе никаких обещаний, Джорджи, – не глядя на нее, холодно сказал Мэт. – Я уже говорил тебе, как отношусь к любви. Я не создан для семейной жизни. Я не хочу этого.
– Почему ты так боишься любви? – мягко спросила Джорджи. – Потому что любовь для тебя неразрывно связана с предательством и потерей? – (Мэт повернулся и посмотрел ей в глаза.) – Эта девушка из университета, Бегония, о которой ты мне рассказывал… Она причинила тебе боль?
Джорджи помнила, что Джулия никому не рассказывала об этом. Она понимала, что Мэт тоже никому никогда не говорил о Бегонии.
– Что тогда произошло, Мэт?
Джорджи очень хотела, чтобы Мэт сам рассказал ей обо всем, чтобы хоть чуть—чуть приоткрылся.
– Что было, то быльем поросло. Не стоит говорить о том, что осталось в прошлом.
– Но для тебя это не прошлое, – продолжала настаивать Джорджи. – Пока ты не расстанешься с этим, у тебя не будет будущего.
– Избавь меня от этих пошлостей, Джорджи!
– Ты хочешь разругаться со мной? – сказала Джорджи, стараясь сохранять спокойствие. – Ты просто не хочешь признаться в том, что боишься доверять людям.
– Ты настаиваешь, чтобы я рассказал тебе о Бегонии? – горько спросил Мэт. – Что ж, слушай! Я расскажу тебе все до мельчайших подробностей… отвратительных подробностей.
И Мэт обо всем рассказал Джорджи. Его голос был зловеще тихим и очень холодным.
Джорджи не отрывала от него глаз. Мэт оказался прав. Это ничего не изменило. Она только заставила его возненавидеть ее. Джорджи думала, что, поделившись с ней, Мэт испытает облегчение, но для него это стало унижением. Мэт был очень гордым человеком, гордым до самозабвения. Он никогда не простит ей этого.
Какое—то время оба молчали.
– Она была больна, Мэт, – первой нарушив мучительную тишину, прошептала Джорджи. – Больна душой и телом. Такие люди не могут любить. Любовь – это…
– А что дает тебе право судить об этом? – Мэт вызывающе посмотрел на Джорджи.
– То, что я знаю о тебе, Мэт.
Он встал. Его лицо было холодным, как лед.
– То, о чем ты говоришь, всего лишь сексуальное влечение, – каменным голосом сказал Мэт. – Просто люди приукрашивают это, чтобы оправдать тысячелетия цивилизации. Ты обманываешь себя, Джорджи. Чувство, о котором ты говоришь, не существует в чистом виде. Инстинкт продолжения рода, желание чувствовать себя защищенным, жить в тепле и безопасности вместе с другими людьми – все это составляющие того чувства, которое ты называешь любовью. Это противоестественно, когда двое людей всю жизнь живут вместе. Человек не моногамное животное.
47 
