14 
Когда она, босая, вошла в гостиную, Зик ждал ее там.
— Постель готова, так что можешь ложиться, — сказал он весело, осматривая ее с головы до ног. — Ты выглядишь более тонкой, чем обычно, в этом одеянии, — заметил он. — В больнице тебя плохо кормили?
Мелоди покачала головой:
— Просто у меня не было аппетита. Но, думаю, я скоро наберу вес.
— Маленькая, но прекрасная, — протянул он, и теперь его голос звучал хрипло. А лицо говорило то, чего не сказали слова. — Обворожительно прекрасная, если честно.
Она прошептала:
— Пожалуйста, Зик, я не могу. Пожалуйста, уходи.
— Я знаю, знаю. — Он взял ее за руки. — Тебе надо отдохнуть. Ты слишком много трудилась для первого дня.
Мелоди невольно улыбнулась.
— Ты говоришь так, будто меня только что выпустили из тюрьмы, — прошептала она. Честно говоря, она чувствовала себя именно так. Запах Зика, его тепло были необыкновенно родными. Мелоди захотелось почувствовать его губы у себя на губах, умолять забыть все, что она говорила, и крепко обнять ее. — Уходи, пожалуйста, — сказала она дрожащим голосом.
Зик поднял руку и убрал шелковую прядь с ее щеки. Мелоди решила, что он собирается поцеловать ее. Но Зик всего лишь провел губами по ее подбородку, и она ощутила жгучее разочарование.
— Приятных сновидений, — произнес он очень нежно. — И не забудь про чай и кексы в четыре часа.
Она кивнула, не веря, что Зик решил уйти, и смотрела, как он выходит в коридор, все время ожидая, что муж вот-вот вернется. Но он не вернулся.
Дверь закрылась. Мелоди осталась одна. Чего она, собственно, и добивалась.
Глава 5
Мелоди стояла, глядя на дверь и борясь с желанием побежать за Зиком, сказать ему… Что сказать? — беспомощно спросила она себя. Что она передумала уходить от него? Но это не так. Ее аргументы не утратили силу, наоборот, стали весомее за последние несколько часов. Мелоди любила Зика слишком сильно и в глубине души немного опасалась его власти над ней. Необходимо расстаться с ним. Иного пути нет.
Молодая женщина покачнулась. Она до того ослабла, что у нее не было сил стоять. Мелоди прошла в спальню, где лежал ее чемодан. Она скинула халат и забралась в постель с желанием подумать о себе и о Зике, утвердиться в своем решении, но ее мозг отказывался работать. Она не может думать. Не сейчас.
Падающий за окном снег наполнил комнату белыми сумерками, хотя было только начало второго, а постель казалась невероятно удобной после жесткой больничной койки. И через несколько секунд дыхание Мелоди стало спокойным и ровным. Она погрузилась в глубокий сон без сновидений.
И не слышала, как в спальню вошел широкоплечий мужчина. Зик стоял в дверях, пока не убедился, что она спит. Тогда он осторожно приблизился к кровати и несколько минут смотрел на жену, лаская взглядом нежное лицо и хрупкую фигуру под одеялом.
Затем он осторожно задернул занавески на окнах, чтобы отгородить Мелоди от снежного шторма, разыгравшегося на улице. Щеки его были влажными.
Мелоди не была уверена, что именно заставило ее вынырнуть из глубин сна. Она лежала, чувствуя себя удивительно, благословенно спокойно.
Она не сразу поняла, где находится, но потом события прошедших часов всплыли в памяти. И в тот же миг Мелоди услышала голоса. Мужские голоса.
Она не помнила, как задергивала занавески. Мелоди лежала и растерянно смотрела на окно, но, когда ее мозг зафиксировал знакомые низкие тона, села на кровати. Это был голос Зика. Она посмотрела на часы, но было слишком темно, и разобрать, который сейчас час, не удалось.
Мелоди отбросила одеяло, схватила халат и с судорожной поспешностью натянула его на себя. Включив настольную лампу, она вновь посмотрела на часы. Четыре часа. Чай с кексами. Но это еще не объясняет, почему Зик здесь. Если, конечно, ей это не показалось.
Когда она открыла дверь в гостиную, Зик стоял у дивана. В ее душе поднялась буря чувств, когда она увидела мужа одетым только в пижамные брюки. Зик никогда не носил пижаму.
Он явно пошел открывать дверь прямо из душа. Он даже не успел как следует вытереться, и его спина блестела, словно намазанная маслом, а в густых черных волосах сверкали капли воды. Зик был великолепен. Мелоди успела забыть, как он прекрасен, но теперь вспомнила — живо, ярко.
Женщина глотнула. Надо было что-то сказать. Хоть что-нибудь. Но она пребывала в растерянности.
14 
