25 
Тринити потрясенно молчала, переваривая услышанное.
– Ты считаешь, что я похожа на мать Рио? Что я не лучше…
Чувственные губы Круза сжались в тонкую полоску.
– Я не думал так в ту ночь. Я просто потерял контроль над собой, но я не виню тебя. С тех пор… скажем так, мои иллюзии относительно твоей невинности рассыпались.
Тринити была поражена. Стало быть, пусть и короткое время, но Круз видел ее настоящую и уважал ее. Но даже воспоминание о собственной наивности и унижении не заставило ее молчать.
– Но это было бы ошибкой, не так ли? Не нужно обольщаться, что случившееся той ночью могло бы перерасти во что-то более серьезное…
Более серьезное… Когда-то Круз верил в настоящее чувство, пока циничные откровения матери не лишили его этой веры. Все его связи с женщинами стали дальнейшим тому подтверждением. И все-таки, когда он впервые увидел Тринити, она поразила его своей искренностью и невинностью.
– Что – более серьезное? – насмешливо спросил он. – Конфеты и букеты? Романтические свидания? Обещания нежной любви? Это не для меня. Я бы взял тебя страстно и любил до полного изнеможения, пока мы оба не насытились бы друг другом. У меня нет времени для постоянных отношений. Нет, не было и никогда не будет. Сейчас мой долг – позаботиться о племянниках. Ты здесь потому, что мы связаны юридическими обязательствами. – Уголки его губ дернулись. – То, что я тебя хочу, – слабость, которую пока мне не удается побороть.
Тринити охватила буря разных эмоций, но главной среди них была жестокая обида. Она оттолкнула Круза, который только сейчас осознал, что крепко сжимал ее в объятиях. Сжав руки в кулаки, он выругался про себя.
Не в силах совладать с нанесенной обидой, Тринити злобно прошипела:
– Что бы ты там себе ни вообразил, но в тот вечер я действительно пришла только за книгой.
Круз по-прежнему в ней сомневался. Его злили ее упрямство и отказ продемонстрировать свою истинную натуру.
– Возьми я тебя тогда, как хотел, прямо у книжных полок, нас бы здесь сейчас не было, и Рио был бы жив, – припечатал он.
Тринити казалось, что сильнее ранить нельзя, но его последняя фраза просто убила ее наповал.
В это время они подъехали к замку.
– Мы потеряли много времени, – проворчал Круз. – Нужно выбрать кольцо.
У Тринити все еще голова шла кругом от его признаний. Такого цинизма она никак не ожидала. Конечно, любовь и семья не для таких, как она и Круз, а для тех, кто вырос в атмосфере семейной любви и взаимопонимания. Тем не менее она не могла себе лгать. Когда только начала работать в его доме, она мечтала о том, что вдруг он ее заметит, улыбнется ей… Стоп! Тринити захлопнула крышку этого гадкого ящика Пандоры.
Войдя в полумрак хранилища, Тринити почувствовала некоторое облегчение от смены обстановки. Она с мрачной иронией подумала, что, живи они в Средние века, Круз мог бы замуровать ее в этом подземелье.
Круз достал из сейфа в стене большой поднос, обитый бархатом, на котором в отдельных гнездах лежали старинные кольца, и поставил его на стол.
– Выбирай, – коротко бросил он.
Тринити с неохотой приблизилась. Ее внимание привлекло довольно скромное золотое кольцо с овальным рубином в розетке в форме цветка.
Проследив за ее взглядом, Круз достал кольцо.
– Это?
Тринити молча кивнула. Он взял ее правую руку и небрежно надел кольцо на палец. Оно идеально подошло. Круз приподнял ее подбородок большим пальцем и хрипло произнес низким, рокочущим баритоном:
– Как бы мне ни хотелось противостоять тебе, но я не могу.
Ее сердце глухо стучало. Что за проклятье! Она не вынесет его прикосновений.
Однако она сумела от него отстраниться и задиристо сказала:
– Моего сопротивления будет достаточно на двоих!
– Посмотрим. – Загадочно улыбнувшись, он пропустил ее вперед и стал подниматься по лестнице.
Это был первый выход Круза в свет в Севилье после его триумфального возвращения в Европу. Он утроил семейное состояние, восстановил репутацию банка. Теперь никто не посмеет шушукаться за его спиной о неблаговидном поведении его отца.
Тем не менее он не чувствовал полного удовлетворения. Круз был на взводе после необузданной вспышки страсти, охватившей его в «мерседесе». В хранилище он вдруг ясно понял, что не сможет побороть желание обладать Тринити. А собственно, почему он должен с собой бороться? Она его законная жена. И его попытка сопротивляться желанию на протяжении их брака, который неизвестно сколько продлится, выглядит нелепой.
25 
