Последние отзывы

  42  

«Для Бетти. Личное», – было написано сверху.

Она так быстро развернула послание, что едва не разорвала бумагу. А когда прочитала записку, у нее чуть не подогнулись колени.

Она выиграла перестрелку, но он с этим оружием наверняка выиграет войну.

* * *

Макс засунул руку в очередной ящик, а потом вытащил ее вместе с облаком густой пыли, поднявшейся тут же в воздух. Пыль распространялась в резком свете голой лампочки, свисавшей с потолка на чердаке. Макс заметил, что за крошечными восьмиугольными окнами царит темнота. Удивившись, он взглянул на циферблат и обнаружил, что провел на чердаке около шести часов.

Коробки, которые раньше ровно стояли у стены, были разбросаны вокруг, беспорядочно громоздились на укрытой чехлами мебели, хранившейся на чердаке. С открытыми крышками и створками они напоминали Максу уродливые комнатные цветы, названия которых он не помнил.

Но эти цветы не раскрыли ему своей тайны. Он сердито повернулся к продавленному старому дивану и достал пожелтевшие гербовые бумаги из ящика, стоявшего у него между ног. Похоже, эту коробку не открывали несколько десятилетий. Он открыл крышку ящика и заглянул внутрь.

– Эврика!

Коробка была наполнена книгами, и верхняя серая запыленная обложка гласила: «Любимые рецепты». Надпись была сделана от руки черными чернилами. Макс быстро листал книжку, изучая исписанные клочки бумаги и вырезки из газет, вложенные между страниц. Он подозревал, что это был почерк деда. Бабушка Темплтон умерла задолго до рождения Макса. Кроме того, дед любил готовить, и Макс припоминал, что его манипуляции на кухне – особенно с соусом для копчения – были предметом уважительного подразнивания всей семьи.

Коробка была забита кулинарными книгами. Макс терпеливо просматривал страницу за страницей. Он нашел несколько рецептов соуса, но все они были простыми и обычными. Ни в одном не упоминались грибы. Он был так занят, что не услышал звука подъезжающего автомобиля. Наконец до него дошло, что в доме гость. Нахмурившись, он стряхнул пыль с джинсов и футболки и поспешил вниз по узкой лестнице над кухней.

Бетти ждала его на ступеньках крыльца, гордо подняв подбородок и глядя на Макса холодными глазами. Она была все еще в теннисных туфлях, голубой блузе и с белой лентой в волосах. Он так этим восхищался днем в ресторане. Она пришла к нему не сразу после работы, потому что на поводке, украшенном горным хрусталем, с независимым видом шествовал Фокс По.

– О да, это же наш красавец из джунглей, – сухо сказал Макс, шутливо кланяясь своему опасному знакомцу.

Это поддразнивание, однако, не сняло напряжения.

Бетти уставилась на него уничтожающим взглядом.

– Я говорила, что больше никогда не останусь наедине с тобой. Я привела его именно поэтому. От Фокса По мало пользы в определенном смысле, но поверь мне, он большое препятствие для нахалов.

– Ты видимо, получила мою записку.

– Да. И я пришла сюда, как ты и предполагал, сказать, что тебе не узнать рецепта моего соуса, каким бы хитрым ты ни был. Так что прекрати пугать меня тем, что знаешь мой секретный ингридиент. Тебе это не удастся.

Он сделал шаг влево и картинно протянул руку в сторону гостиной.

– Мой скромный дом к вашим услугам, прекрасная леди. Пожалуйста, вносите внутрь свое подозрение и этого ужасно уродливого кота.

– Ап, котенок!

Фокс По навострил свои короткие уши и поднялся на три ноги. По двери полз паук. Неуловимым движением лишенной когтей передней лапы он схватил паука и мгновенно отправил в рот.

Макс вопросительно взглянул на кота, изображая обиду.

– Это был мой обед.

Бетти даже не улыбнулась. Она ввела Фокса По в дом и подошла к дивану. Как только она села, кот улеглся у нее ног, уложив лапы и голову ей на колени. На его физиономии застыло одно из тех маниакальных выражений, которые бывают только у котов.

Макс подумал, что Бетти очень любит это эксцентричное животное. Но потом он вспомнил, что Бетти, как он заметил с самого начала, ко всему миру и населяющим его людям и животным относилась с добротой. Если эта доброта не распространялась на него, значит, это была его вина. Он утомленно потер лоб и уселся в кресло.

– Ленч многое прояснил, – сказал он ей. – Я не ел таких вкусных копченостей с тех пор, как их делал мой дед. Больше того, они были так хороши, что я воспрял духом. Они разбудили грубые, но достаточно острые воспоминания о грибах.

  42