Особенно,... 
53 
— Значит, ты не голоден?! — загремел Прайс, вскакивая и роняя на пол салфетку. — Тогда отправляйся к себе в комнату и не смей оттуда выходить до завтра, понял? Если я еще увижу тебя сегодня, ты об этом очень и очень пожалеешь!
Не сказав ни слова, Тедди поднялся и медленной, шаркающей походкой вышел из гостиной.
Прайс, все еще кипя гневом, посмотрел на Ирен. Та ответила ему понимающим взглядом.
— Вот и воспитывай такого! — сказал он, пожимая плечами.
— Я вас понимаю, мистер Вашингтон, — ответила экономка, и он протянул к ней руку.
— Подойди-ка ко мне.
Ирен шагнула к нему.
— Ты скучала, пока я был в Нью-Йорке? — спросил Прайс несколько более мягким тоном.
— Да, мистер Вашингтон, — ответила Ирен. — Без вас в доме было как-то… пусто.
— Вот как? — Он поднял другую руку и, коснувшись ее левой груди, привычно нащупал под платьем сосок. — Как ты скучала? — спросил он. — Очень? Или не очень?
— Очень, мистер Вашингтон. — Ирен слегка отстранилась. Лицо ее оставалось бесстрастным.
Прайс усмехнулся.
— О'кей, крошка. Думаю, немного попозже ты покажешь мне, как ты без меня скучала.
В лице Ирен не дрогнул ни один мускул.
— Хорошо, мистер Вашингтон.
Оказавшись в своей комнате, Тедди присел к столу, на котором стоял новенький компьютер, но тотчас же поднялся и принялся шагать из стороны в сторону. С той роковой ночи прошло уже почти полтора месяца, но он до сих пор помнил ее во всех жутких подробностях и был совершенно не в силах выкинуть из головы ни одной детали.
Мужчина и женщина в серебристом «Порше».
Мужчина и женщина, которые ни в чем не были виноваты. Мужчина и женщина, которых он никогда прежде не видел.
И Мила… Мила, которая в упор стреляет в женщину из револьвера, срывает с нее серьги и бежит прочь.
Господи, он еще никогда не видел столько крови! Казалось, белое платье женщины пропиталось ею насквозь!
А ведь эта миловидная женщина тоже была чернокожей, как и он!
Мила велела ему забыть об этом случае. В ту ночь, едва только они оказались в джипе и отъехали, она принялась убеждать его, что это была всего лишь случайность, в которой никто не виноват, но Тедди знал ужасную правду. Мила хладнокровно стреляла в живых людей. И убила женщину.
О том, кого они остановили накануне вечером, Тедди узнал из утренних газет. О том же трубило и телевидение, но он боялся даже включать телевизор. Оказывается, эти двое были знамениты, может быть, его отец даже хорошо знал их лично! Мысль об этом наводила на подростка тяжелую беспросветную тоску.
— Нас поймают, — твердил он Миле. — Нас обязательно поймают!
— С чего ты взял? — резко ответила она. — Никто нас не видел, никто не докажет, что это сделали именно мы.
— Нас поймают… — повторил он. — Револьвер… Кстати, где ты его взяла?
— Это не важно.
— Полиция может проследить его…
— Как? У них же нет ни номера, ни гильзы.
— Куда ты его спрятала?
— Ты что, за дуру меня держишь? — Мила усмехнулась. — Я избавилась от него.
— А бриллианты?
— Не беспокойся, когда придет время, ты получишь свою долю. — В глазах Милы неожиданно вспыхнули злые огоньки. — Только не вздумай болтать об этом, Тедди Вашингтон! Иначе, клянусь, я убью тебя!
С тех пор Тедди жил в постоянном страхе. Он боялся полиции, отца, Милы, и его жизнь превратилась в сущий кошмар.
Юноша хорошо понимал, что, если Мила решилась застрелить двух человек, она без колебаний пойдет и на следующее убийство.
А у Тедди не было никого, к кому он бы мог обратиться за помощью.
Глава 25
Трагедия с Мэри Лу потрясла всех, и Лаки в этой ситуации была даже довольна, что оставила руководство студией. Теперь она могла больше времени уделять Ленни и Стивену, которые отчаянно нуждались в ее помощи, хотя со времени инцидента прошло уже несколько недель. В особенности — Стивен. Гибель жены повергла его в такое глубокое отчаяние, что в первые дни Лаки даже опасалась, как бы он не наложил на себя руки. К счастью, у него была дочь, которую он бесконечно любил. Именно она удержала его на краю пропасти, в которую он уже заглянул… Лаки тоже старалась отвлечь его от мрачных мыслей, и вскоре Стиву стало немного легче.
Что касалось студии, то у руля «Пантеры»
Лаки поставила людей, которым полностью доверяла. Теперь студией руководил не один человек, а три, а это означало, что ни одно решение не будет принято до тех пор, пока эти трое не придут к единому мнению. Не то чтобы каждый из них был некомпетентен, просто Лаки была убеждена, что так будет лучше для дела. Кроме того, она оставалась владелицей контрольного пакета акций и могла вмешаться, наложив вето на то или иное решение или даже уволив нанятых ею директоров. К этому она была готова; ей вовсе не хотелось, чтобы «Пантера»— ее любимое детище — захирела только потому, что она перестала быть действующим директором.
53 
