8 
Чанс глубоко вздохнул. Неудивительно, что он устал от драм. Лилия испортила ему жизнь, да и вся его семья, за исключением Гвен, была сплошной проблемой. Он думал, что все кончилось, когда умер отец, но брат преследовал его уже несколько лет, уговаривая вернуться домой. Чанс всегда ускользал, до прошлой недели — бегать с детьми было труднее.
Так что после звонка Макса он поговорил с матерью и вернулся домой. Не для того, чтобы угодить брату, и точно не навсегда. Он будет называть Гвен матерью, а теперь, когда правда об отце была известна, их отношения ничто не испортит. Но он не был уверен, что хочет снова общаться с братом, который скрывал от него секрет отца. И кажется, единственный способ отделаться от настойчивого Макса — вернуться в Теннесси.
Чанс пошел к входу. Пусть брат выскажется, а он поблагодарит его за предложение и откажет. Никаких ссор. Никаких ковыряний в старых ранах. Никаких споров. Он спокойно попросит брата оставить его в покое — на этот раз окончательно — и на этом все.
Он вошел в стеклянные двери и остановился, пораженный. Потолок куполом взмывал к крыше. Солнечный свет лился через потолочные окна и питал деревья в горшках, стоящих по обе стороны от двух белых диванов в приемной. Посередине стоял стол из светлого полированного дерева.
Ого. Мама говорила, что Макс все поменял, но он не ожидал, что брат перестроит даже здание.
Хорошенькая брюнетка на ресепшн поприветствовала его улыбкой:
— Чем могу помочь?
— У меня назначена встреча с мистером Монтгомери.
Она посмотрела на экран компьютера:
— Ваше имя?
— Чанс. — Он помедлил. — Монтгомери.
Девушка посмотрела на него, выгнув бровь. Он нахмурился:
— Если с моим братом так сложно встретиться, даже когда назначено, я просто пойду.
Девушка остановила его жестом:
— Нет, никаких проблем! Извините. Секундочку, я сообщу, что вы пришли. — Она нажала пару кнопок на телефоне и отвернулась.
Чанс услышал, как она называет его имя, а потом описывает внешность.
И тишина.
Его охватило раздражение. Вот что он терпеть не мог в роду Монтгомери. Притворство. Макс проверял посетителей, как будто он король английский.
Девушка повернулась к нему:
— Извините за ожидание, мистер Монтгомери. Вы можете подняться.
— Ну спасибо.
Явно понимая, как он оскорблен, девушка поморщилась:
— Третий лифт в конце холла. — Она указала налево. — Там будет охранник, который наберет код.
По пути к последнему лифту Чанс боролся с искушением уйти. Он говорил Максу, что не хотел играть в этот пафос, но брат все равно сразу же устроил ему проверку.
— Доброе утро, мистер Монтгомери. — Охранник у лифта набрал несколько цифр и открыл двери; жестом он пригласил Чанса внутрь и отступил, давая дверям закрыться.
Подъем на четвертый этаж занял считаные секунды. Двери лифта открылись. Здесь снова были деревья в горшках, обрамлявшие низкие сверхсовременные зеленые диван и кресла. Часть пола из светлого дерева была скрыта под ковром с зеленым рисунком.
Макс поднял глаза от письменного стола перед панорамным окном и немедленно встал навстречу.
Когда они были детьми, все отмечали, как это мило, что у них обоих темные волосы и синие глаза, хотя Чанс — приемный сын. Теперь все знали почему.
— Чанс, извини за задержку внизу. Я говорил им, что ты придешь. И велел дать тебе код от лифта.
Чанс уселся на диван, не дожидаясь приглашения.
— Они не дали.
— И ты злишься.
— Нет, это только подтвердило то, почему я не хочу здесь работать. Отец бы гордился.
— Отец не имеет отношения ни к чему из происходящего здесь. Я изменил принципы ведения дел с подрядчиками и розничными торговцами. Мы не заключаем тайных сделок с профсоюзами. И я не стану закрывать тебе доступ к делам компании, которая принадлежит тебе так же, как и мне.
— Мама говорила, что ты изменился.
Макс сел в кресло напротив:
— Так бывает, когда теряешь жену, признаешь, что ты алкоголик, и начинаешь ходить на встречи анонимных алкоголиков.
Чанс выпрямился. Упоминание алкоголизма его поразило, но новость об уходе Кейт настолько его шокировала, что он забыл о раздражении.
— Вы с Кейт расстались?
— Восемь лет назад. Она скрыла от меня, что у нас есть дочь Триша. Просто ушла и не сказала о беременности.
— Вот черт.
— Понадобилось время, но мы в конце концов помирились.
8 
