Особенно,... 
181 
— Тогда лошади больше не нужно рассказывать эту историю, — ответил Джеф. — Меня зовут Цезарь. Большой Черный Цезарь. Вы отведете меня к Макандалю?
— Мы приводить тебя в лагерь. Там ты видеть Духа. Но ты больше не называть себя Черный Цезарь. Только Цезарь. В лагере Макандаля все черные.
Джеф слез с коня и последовал за мужчинами пешком, а конь послушно шагал за ними. Дороги, по которым вели его эти двое мужчин, были труднопроходимыми для всадника, и Джеф в одиночку вряд ли отыскал бы их. Приходилось нагибаться перед пышными кустами с мясистыми листьями и цветами, иногда источающими дурманящий аромат, а иногда дурно пахнущими гнилью. Дорога была дальней, и Джеф спрашивал себя, действительно ли Макандаль выставлял посты на таком большом расстоянии вокруг своего лагеря или же столкновение с патрулем произошло случайно.
— А сколько человек в вашем лагере? — спросил Джеф.
— В отдельных лагерях не много, двести, триста… Но всего… Вся лакоу… Много тысяч мужчин и женщин. Есть деревни, есть лагеря… — Казалось, мужчина не мог найти подходящего слова. — Где учиться стрелять, сражаться, готовить яд…
Лагеря, где обучали военному делу. Значит, то, что рассказывали о Макандале и его организации, было правдой. А сама группа называла себя «лакоу» — община вуду. Таким образом, Макандаль был не только военным, но и духовным предводителем маронов.
Джеф испытывал чрезвычайное нервное напряжение, когда наконец в поле его зрения появился лагерь Черного мессии. Он был расположен в хорошо замаскированном месте в тени холма, над которым возвышались красноватые скалы, посреди девственного леса. Вокруг плантаций леса прореживали, но здесь от этого отказались. И, конечно, это было сделано осознанно — никто не ожидал обнаружить в этих зеленых джунглях человеческое поселение.
Вид лагеря разочаровал Джефа. После рассказов матери о Нэнни-Тауне он ожидал увидеть здесь что-то вроде африканского селения с круглыми хижинами, огородами и полями. Однако лагерь Макандаля мало чем отличался от поселения рабов. Здесь дома тоже были примитивными, маленькими, построенными на скорую руку из дерева и глины. Здесь также было мало сельскохозяйственных угодий. Возле некоторых домов были огороды, а возле других — лишь плотно утоптанная земля. Несколько свиней искали между хижинами еду, в корале мычали плохо накормленные коровы. Неожиданностью стала лишь площадка для собраний перед входом в грот или пещеру в холме.
— Это храм, — объяснил один из сопровождающих и указал на гору. Очевидно, это место использовалось для богослужений.
— Сейчас здесь говорить Дух, — добавил другой мужчина. — Ты сидеть, слушать. После этого говорить.
Перед храмом уже сидело много чернокожих, преимущественно мужчин. Джеф предположил, что в этом лагере находились главным образом воины и лишь несколько семей. Сопровождающие указали ему свободное место, а затем уселись сами. Джеф пребывал в нерешительности. Он с удовольствием отдохнул бы, но ему нужно было найти место, куда бы он мог поставить коня. Были ли в лагере конюшни? Он нерешительно повернулся к коралю, в котором стояли коровы. Может быть, он смог бы поставить вороного жеребца туда или привязать его где-то рядом, а уж затем надо было поискать для жеребца корм.
Джеф решил сначала поместить коня за ограду, а потом спросить насчет корма. Когда он, однако, вознамерился открыть ворота в кораль, из низкой овальной хижины, похожей на те, что строили в Африке, выскочила высокая худая женщина. Простая конструкция хижины сначала не привлекла внимания Джефа, но сейчас он с удовольствием рассмотрел бы ее поближе.
Однако такой возможности ему не представилось. Женщина преградила ему путь, явно раздраженная и решительная.
— Это мои коровы! — сердито крикнула она.
Только сейчас, когда женщина закричала, гневно сверкая глазами, Джеф заметил, какая она красивая. Короткие волосы открывали высокие скулы и подчеркивали красоту ее благородного лица и красивых губ цвета ежевики. Глаза у женщины были большие и слегка раскосые, а в мочках ушей болтались пестрые серьги. Ее одежда тоже привлекала к себе внимание. На женщине был ярко-красный кафтан, который можно было сравнить с тем, что был на Макандале во время его выступления.
Джеф махнул рукой, стараясь ее успокоить.
— Мне не нужны твои коровы, — сказал он женщине. — Я просто хотел поставить туда своего коня.
181 
