73 
Сидевший у стойки пожилой толстяк, у которого живот вываливался из штанов, искательно смотрел на нас, явно желая присоединиться к нашей компании. Но он был лет на сорок старше, а потому оставался на месте, размышляя, наверное, о своей злосчастной судьбе.
– Я тут ненадолго, – сказал Киаран.
– Я тоже. Утром на работу.
– Живешь далеко отсюда?
Я замешкался, поскольку еще никого не приводил на Четэм-стрит. Но тут случай незаурядный. Было бы жалко упустить такого красавца. И потом, он напоминал Джулиана. Хотелось чего-то большего, нежели судорожная суета в темном закоулке, воняющем мочой, жареной картошкой и застарелой блевотиной. Хотелось познать, каково это – кого-то заключить в объятия и самому очутиться в кольце чьих-то рук.
– Не очень, неподалеку от Графтон-стрит, – проговорил я. – Но есть кое-какие сложности. Может, к тебе?
Он покачал головой:
– Исключено.
Я подумал, как быстро мы сговорились, как мало слов нам понадобилось, чтобы выразить обоюдное желание оказаться в постели. Что там ни говори, натуралы были бы счастливы, если б в подобных обстоятельствах всякая женщина вела себя так же.
– Давай прогуляемся, – сказал я, готовый удовольствоваться всегдашним, раз не дано иного. – Погода хорошая.
Киаран на секунду задумался и опять покачал головой:
– Извини, я не шастаю по кустам. – Он положил руку мне на колено, и меня будто пронзило током. – Без обид, ладно? Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Может, в другой раз.
Киаран встал, и я, поняв, что сейчас его потеряю, мгновенно решился:
– Хорошо, попробуем ко мне. Но очень тихо.
– Уверен? – с надеждой спросил он.
– Шуметь нельзя, – повторил я. – За стенкой сосед, внизу хозяйка с сыном. Подумать страшно, что будет, если нас застукают.
– Я буду как мышь. Во всяком случае, постараюсь, – улыбнулся Киаран, и я, несмотря на все переживания, рассмеялся.
Мы вышли из бара и зашагали в сторону парка Сент-Стивенс-Грин. Имелась уйма веских доводов не приводить незнакомца к себе, но все они меркли перед мощным желанием соединиться с ним каждой клеточкой тела, а потому вскоре мы стояли перед крашенной суриком дверью и оставалось лишь вставить ключ в скважину. От волнения я не сразу в нее попал.
– Подожди здесь, – прошептал я, почти касаясь губами лица Киарана. – Я гляну, чист ли горизонт.
В прихожей свет не горел, на лестничной площадке тоже было темно – видимо, Альберт уже спал. Обернувшись, я поманил своего спутника, и мы взошли наверх. Там я втолкнул Киарана в свою комнату, запер дверь, и через секунду мы, точно пара юнцов, уже срывали друг с друга одежду, напрочь забыв о тишине, ибо занялись тем, что было нам написано на роду.
Я переживал нечто доселе неизведанное. Обычно хотелось поскорее все закончить и сбежать, но сейчас я желал, чтобы это происходило медленно. У меня не было опыта постели в ее буквальном смысле, и ощущение простыней под голым телом возбуждало невероятно. Еще никогда рука моя не скользила по чужой обнаженной ноге, а ладонь не чувствовала ее волоски, еще никогда ступня моя не касалась чужой ступни, а язык не пробегал по позвонкам, заставляя чужую спину выгибаться в наслаждении. В тусклом свете уличного фонаря, пробивавшемся сквозь занавески, все происходившее казалось неподдельным, и вскоре я, напрочь забыв о Джулиане, думал только о своем новом друге.
К рассвету я осознал, что испытал нечто прежде неведомое и оно гораздо сильнее вожделения и безумного желания излиться. Меня окатило счастьем, я был полон дружеского тепла к человеку, о котором не знал ничего, даже, наверное, его настоящего имени.
Он посмотрел на меня и покачал головой, на губах его появилась уже знакомая сожалеющая улыбка.
– Пора уходить, – сказал он.
– Останься. – Я сам удивился своим словам. – Уйдешь, когда сосед отправится в ванную. Тебя никто не заметит.
– Не могу. – Он вылез из постели и стал собирать свою одежду, разбросанную по полу. – Жена ждет. Я сказал, что работаю в ночную смену.
У меня ухнуло сердце, и только сейчас я понял, что царапало мне спину, когда он меня обнимал. Обручальное кольцо. Он женат. Ну да. И теперь застегивает рубашку, ищет ботинки, ничуть не смутившись своим признанием.
– Давно здесь живешь? – спросил он, тяготясь молчанием.
– Прилично.
– Ничего, тут славно. – Он огляделся. – Мне кажется или эта трещина в стене похожа на русло Шаннон?[28]
– Да, смахивает. Я просил хозяев ее заделать, но они волынят – мол, ремонт обойдется слишком дорого, а трещине уж сто лет, от нее никакого вреда.
73 
