18 
– Это будет экономно, а мой бедный камердинер придет в восторг от возвращения к цивилизации… Если вы уверены, что не возражаете. Пойдут разговоры.
– Разговоры, так или иначе, пойдут, а мне удобнее, если вы будете рядом. Пожалуйста, позвольте Нортону проводить вас в ваши комнаты, а завтра переезжайте к нам.
Он поклонился.
– Ваше желание – для меня закон, как всегда, о повелительница моего сердца. – Последняя часть прозвучала особо дерзко, и она задалась вопросом, понял ли он ее цель.
Не глупый человек. Почему она предположила, что он будет дураком?
Потому что думала, что Ван, которого уносила прочь карета, похож на многих кавалерийских офицеров, которых она встречала. Лихие, смелые, но не сверкающие интеллектом. Она пришла к выводу, что те, кто поумнее, нашли себе более подходящие занятия.
– Хорошо, – сказала Харриетт, когда они вошли в холл. – Все устроилось.
– Думаю его переезд сюда это немного крайность.
– Правда?
Мария пожала плечами.
– Предстоит проделать большую работу. Но у него есть друзья. Это обнадеживающий знак. – Она пересказала то, что поведала герцогиня.
– Татуировки? – Харриетт состроила гримасу. – Что бы подумали их матери? Но, безусловно, лорду Вандеймену будет легче встретить друзей здесь.
Мария оглядела бледные стены, мраморные колонны, и скромные, сделанные со вкусом классические статуи – их копии, если быть точной. Морис приложил все усилия, чтобы произвести впечатление, и этот дом был главным пунктом его представления. Она оказалась другой. К сожалению, все вокруг было имитацией. Даже колонны из искусственного мрамора.
Он преподал ей много уроков, включая тот, что у большинства людей два или еще больше лиц. Она уже видела множество лиц лорда Вандеймена, но подозревала, что их больше.
Эти шесть недель угрожающе маячили перед нею, и она поспешила в мирное убежище своей спальни, но даже там было неудобно из-за воспоминаний. Она наслаждалась требовательными посещениями Мориса. Но как только она осознала правду, поняла, что просто была частью его стратегии попадания в высшее общество и его использования, ее голод стал ее позором.
Пока горничная снимала ее наряд, она вспомнила много одиноких ночей, когда очень хотела, чтобы он пришел к ней. Она часто думала пойти к нему, но никогда не находила в себе достаточной храбрости. Как она могла? Его забота о ней колебалась от умеренной привязанности в лучшем случае до необходимости укрощать ее в худшем случае, чтобы она не разрушила его иллюзию потрясающего успеха.
Просить большего было немыслимо.
Хотя он осторожничал, она знала о его любовницах. Все они были бойкими, яркими женщинами. Не такими, как она.
Она знала о его внебрачных детях, потому что он рассказал ей о каждом из них, и об обеспечении, которое им дал. Пособия распределялись в его завещании. Еще одно унаследованное бремя.
А потом появилась Натали.
Матерью Натали была аристократка, бельгийская кузина Мориса, Кларетт, а отцом являлся Морис. Когда ее официальные родители умерли, она приехала, чтобы жить с ним. Правду никогда не произносили вслух, но Tante [9] Луиза и Oncle [10] Чарльз знали, что Морис и Кларетт любили друг друга с подросткового возраста.
Натали оказалась восхитительной девочкой, но Мария обижалась на наличие такого упрека в своем бесплодии под собственной крышей. А теперь она пригласила туда демона.
Она криво улыбнулась, вытерев руки и намазав их кремом. Нет никакой опасности. Если она была не в состоянии пойти к своему мужу, требуя секса, она, конечно, не сможет вторгнуться в комнаты своего сопровождающего.
Глава 5
Следующим утром Мария сидела за столиком в своем будуаре, пытаясь притвориться, что работает над счетами, но с тревогой ощущая его прибытие. Она послала экипаж и не имела никаких причин полагать, что он не приедет, как уговорено. Однако чувствовала, что у нее не будет ни мгновения спокойствия, пока он не прибудет.
Безопасность.
Ерунда конечно, но она так чувствовала.
У нее вырвался смешок, и она положила голову на руку. Она хотела обернуть мужчину во фланелевую ткань и защитить его, как мать болезненного ребенка. Бывает ли что-нибудь более забавное?
И все же, было не смешно рассматривать его как нежного человека, если иметь в виду некоторую хрупкость. Ее задача – вновь сделать его сильным, не давая воли своим непристойным желаниям.
18 
