Глава 5

Князь встал, и Алида медленно, словно загипнотизированная, подошла к нему.

Дойдя до камина, она застыла. Князь казался ей большим, высоким, заполняющим все пространство. Помолчав секунду, она произнесла:

— Простите меня! Я не поняла вас!

Их глаза встретились, и вдруг князь неожиданно спросил:

— Кто вас бил?

Алида почувствовала, как яркая краска заливает ее щеки. Отвернувшись к огню, она тихо ответила:

— Мой дядя.

— Как можно бить такой цветок? — задумчиво спросил князь, но Алиде показалось, что она ослышалась, — Может быть, сядем? — тихо предложил он, указав Алиде на кресло, в котором она сидела раньше. Но она опустилась на шкуру белого медведя, разостланную перед камином.

Серое платье мягко облегало ее фигуру. Она сидела так, что князю был виден только ее маленький прямой носик и изящный силуэт на фоне огня.

Он сел в кресло и стал смотреть на нее. После молчания, длившегося, казалось, вечность, князь тихо спросил:

— Почему ваш дядя бил вас? Что вы могли натворить?

— Он ненавидит меня.

Алида чувствовала, что должна сказать князю правду. Он не расспрашивал ее, но она понимала: он ждет ее исповеди. Через несколько секунд она неуверенно начала:

— Может быть, это и не так. Дядя не столько ненавидит меня, сколько…. наказывает за… поступок отца, который он не одобряет.

— Что же такое совершил ваш отец?

В голосе князя не было любопытства, однако вопрос прозвучал как команда, и Алида не задумываясь, ответила:

— Он женился на моей маме… которую дядя не одобрил… — Вдруг она вспомнила, что дядя не велел рассказывать в Петербурге о женитьбе отца. Она повернулась к князю и со страхом в голосе произнесла: — Мне запретили говорить об этом. Пожалуйста, не говорите Мэри, что я рассказала вам!

— Все, о чем мы здесь говорим, останется между нами, — пообещал князь. Немного помолчав, он добавил: — Я попросил великую княгиню привести вас в эту часть дворца, потому что здесь никто не подслушивает.

— Вы хотите сказать, что Третье отделение не узнает о нашем разговоре?

— Вот именно! Так расскажите же, почему ваш дядюшка питает к вам такую неприязнь?

— Кажется… мне не следует говорить о себе. Вы спрашивали меня о господине Таченском.

— Сейчас меня больше интересуете вы, а так как вы уже достаточно рассказали мне, расскажите все до конца, иначе я буду думать, что вы все еще не доверяете мне.

— Я… доверяю вам!

— Я хочу, чтобы вы верили мне!

Она повернулась к князю. В свете камина волосы нимбом обрамляли лицо девушки с большими, тревожными, потемневшими глазами.

— Надеюсь, что никогда не услышу страха в вашем голосе. Только тот, кто страдал, как страдали вы, может так говорить.

Алида беспомощно махнула рукой и наклонилась, чтобы князь не увидел ее лица.

— Расскажите же, — очень мягко настаивал он.

— Моя мама… была… балериной!

Произнеся эти слова, Алида внезапно почувствовала панический страх, что князь, как и ее дядя, сочтет ее существом второго сорта. У нее было чувство, что он загипнотизировал ее, и будь у нее возможность взять свои слова обратно, она бы охотно сделала это. Каждый ее мускул был напряжен, каждый нерв натянут. Она ждала, что князь встанет и уже другим тоном скажет, что их свидание окончено.

Князь наклонился к ней:

— Что же в этом плохого?

Алида подняла голову и посмотрела на него:

  27