Особенно,... 
10 
— Я так и думала, — заметила Алида, пораженная горячностью его слов.
Поняв, что допустил грубость, молодой человек извинился:
— Простите меня, но я не смог бы поехать в Россию, если бы ваша страна любезно не позволила мне принять британское подданство после пятнадцати лет жизни в Англии.
— И теперь вы возвращаетесь на родину? — спросила Алида.
— Я хочу разыскать матушку, — резко ответил господин Таченский.
Посмотрев на него, Алида подумала, что этот человек немало выстрадал. Об этом говорили мрачноватый взгляд и резкие морщины на лице, слишком ранние для его возраста.
— Ваша матушка не могла уехать с вами? — осведомилась она. Молодой человек не ответил, и, помолчав немного, Алида быстро произнесла: — Извините мою назойливость, мне просто интересно все, связанное с Россией. Поймите, для меня увидеть страну, где вы родились, — увлекательное приключение.
— Тогда будем молиться, — ответил господин Таченский, — чтобы вы увидели только князей и дворцы, а не истинную Россию!
— Но я хочу увидеть именно настоящую Россию, — не замедлила ответить Алида. — Я хочу познакомиться с русскими людьми и побольше узнать об их жизни, их трудностях, испытаниях и несчастьях.
Господин Таченский невесело засмеялся:
— Что можете вы узнать о моей запуганной, невежественной родине, вы, молодая женщина, англичанка, воспитанная нянями, окруженная любовью, выросшая в свободной стране? — В его голосе было столько боли и горечи, что Алида отвернулась и стала смотреть на море. — Простите. Я не имею права навязывать свои чувства!
— Вы мне ничего не навязываете, — успокоила собеседника Алида. — Мне интересно беседовать с вами. — Она повернулась к нему и поймала его недоверчивый взгляд.
Немного помолчав, он сказал:
— Я верю в вашу искренность и хотел бы побеседовать с вами, если позволите.
Алида чуть заметно улыбнулась:
— Похоже, здесь нам никто не помешает!
Оглядевшись, господин Таченский убедился, что капитана в салоне нет. Они были одни среди обитых плюшем диванов, позолоченных кресел и мраморных столов.
— Может быть, присядем? — предложила Алида. Она опустилась на диван, и господин Таченский сел рядом с ней.
От девушки не ускользнула его крайняя худоба: пальцы, как клешни, впалые щеки. Она представила себе, как под черным костюмом выпирают его ребра.
Будто угадав ее мысли, он сказал:
— В течение многих лет мне приходилось работать изо всех сил. Я был вынужден работать даже больным, чтобы выжить. Наконец я накопил некоторую сумму — не так уж много, но для меня это целое состояние. Тогда я смог позволить себе это путешествие.
— Я рада за вас!
— Теперь я смогу увидеть матушку, — сказал он.
— Вы покинули Россию по своей воле? — спросила Алида.
Господин Таченский глубоко вздохнул:
— Мой отец был государственным преступником. Вы знаете, что это значит? — Алида покачала головой. — Во время царствования Николая I, отца нынешнего царя, двести пятьдесят государственных преступников были сосланы в Сибирь.
— Так много! — воскликнула Алида.
— Но это еще не все, — продолжал господин Таченский. — Многие из них, особенно поляки, были запороты до смерти. Русские пользуются кнутами, которые разрывают тело до костей!
Алида вскрикнула в ужасе:
— О нет!
— Моего отца, как я понимаю, убили именно так, — мрачно произнес молодой человек.
— Не могу поверить! — воскликнула Алида. — Я знала, что с крепостными в России обращаются очень сурово. Мне также рассказывали и о жестоких наказаниях в армии.
— Это правда! Мой брат служил в армии. От него я узнал что рукоприкладство и порка розгами за малейшую провинность были самым обычным явлением.
— Невероятно! — прошептала Алида.
— Даже в Кадетском корпусе, где учатся только дети аристократов, кадету за курение назначалась порка розгами перед строем.
— Неужели это правда? — не поверила Алида.
— Да, правда. Брат рассказывал, что врач обычно присутствовал при порке и приказывал прекратить наказание только тогда, когда считал, что у мальчика вот-вот остановится сердце!
— Но я думала, что хоть дворянам в России живется свободно!
— Конечно, над ними не издеваются, как над простым народом. Брат видел, как судили обычных солдат. — Помолчав, он медленно произнес: — Приговор был таков: тысячу человек ставили в две шеренги лицом друг другу и каждому давали розгу толщиной в палец.
10 
