Последние отзывы

  29  

Затаив дыхание, жду, пока она завершит свой осмотр. Ощущает ли она зло, исходящее от Синсар Дабх, или чувство вины за убийство, совершенное мной сегодня?

- Как ты, Мак? Мы давно тебя не видели.

А в ее взгляде читается: «Тебя не было в аббатстве, чтобы защитить нас». И мне становится стыдно. Но в последнее время меня все чаще одолевает паранойя, так что, возможно, я ошибаюсь.

Я облегченно выдыхаю.

- Хорошо, Кэт. А ты как?

- Почему тебя не было в аббатстве той ночью, когда мы сражались с Ледяным Королем? Нам не помешала бы твоя поддержка, - говорит она своим ласковым, певучим голосом с ирландским акцентом.

Вот он, нож прямо в мое израненное сердце. После всего случившегося, приятно осознавать, что я всё же не параноик. Это же надо быть такой прямолинейной.

- Мы с Бэрронсом были в Зеркалье. Я узнала об этом слишком поздно. Мне очень жаль, Кэт.

Она пронзительно смотрит мне прямо в глаза и медленно кивает.

- И мне жаль. В ту ночь мы потеряли многих сестер. Мы не можем позволить себе потерять и тебя. Кстати, о потерях. Ты не видела Дэни? Ее не было в аббатстве с тех пор, как мы уничтожили Ледяного Короля. Я посылала девочек на ее поиски, но они не нашли никаких ее следов, и я не видела ни одной из ее листовок. Такое ощущение, что она просто исчезла.

- Я думала, она у вас, - отвечаю я, даже глазом не моргнув.

- В ту ночь мы поспорили о том, где она должна жить. Я думала, она держится подальше, чтобы настоять на своем, но чем дольше ее нет, тем сильнее я волнуюсь. Жизнь стала слишком опасной, даже для нее. Не могла бы ты быть начеку? Посматривай вокруг. И, если увидишь ее, передай, что мы скучаем. Я хочу, чтобы она вернулась домой.

- Конечно, - я хочу того же.

- Надеюсь, ты как-нибудь заскочишь в аббатство, Мак. Останешься с нами на ночь или на недельку, если, конечно, захочешь. Я давно хотела услышать рассказ о том, как тебе удалось вернуть нам Синсар Дабх, - она замолкает на минуту и добавляет: - Есть ещё кое что, что я хотела бы обсудить с тобой, если у тебя найдется время. Это касается Крууса. Ты ведь знаешь о Принцах Фэйри гораздо больше нас.

- Его клетка в целостности и сохранности, ведь так? - еще один мой ночной кошмар. Круус освобождается, снова обращает меня в при-йа, и мы убегаем с ним в другой мир, где начинаем размножаться, заполняя все маленькими младенцами-книгами. Серьезно. Книгами с ручками и ножками, вечно хныкающими и требующими молока, которого у меня нет. В последнее время мои сны чересчур извращенные.

- Конечно, - она снова замолкает. - Но есть и другие проблемы, которые я бы хотела обсудить наедине. Придя в аббатство, ты поймешь, о чем я. Это таяние... Я думала, когда огненный мир, угрожающий нашему дому, исчезнет... Ох, но оказалось дело было вовсе не в нём... - ее самообладание на мгновение ускользает.

Я вдруг замечаю в ней неуверенность и думаю: «О, нет, только не она тоже». С теми, кому окружающий мир небезразличен, а мы с ней именно такие, свалившаяся на голову власть может сыграть злую шутку. Это всё равно что внезапно заполучить Ламборгимни Мурсьемлаго LP 640 V-12 со взрывным сцеплением после шести-цилиндрового Мерседеса. С непривычки ты водишь плохо, рывками жмешь то на газ, то на тормоз, не доверяешь собственным ногам, иногда даже «догоняешь» тех, кто едет впереди, просто пытаясь тронуться с места. И так, пока не привыкнешь. Или, как я сегодня, врезаешься в стену, снося все на своем пути.

- Кэт, что творится в аббатстве? В чем дело?

- Тебе нужно... - ее взгляд скользит мимо меня. - Бэрронс.

- Катарина.

Я чувствую его энергию позади себя: сексуальную, электрическую. Каждая клеточка моего тела пробуждается, когда он рядом. Он проходит мимо нас в арочный вход книжного магазина, и я покрываюсь мурашками от желания. Видимо, моя потребность в сексе прямо пропорциональна подавленным эмоциям, а сегодня я подавляла их яростно. Когда я только приехала в Дублин, была болтливой, любопытной и во всё вмешивалась, выставляя напоказ свои чувства, как и свой радужный гардероб. Сейчас я ношу черное и тщательно скрываю то, что чувствую.

Пока меня не разденет Бэрронс. И вот тогда я взрываюсь. Я источаю огонь и ярость тех чувств, что испытываю к нему, и он вдувает их обратно горячим, опасным сирокко^[11], уносящим нас в священное место, где небу не нужно ни солнце, ни луна, ни звезды. Никого, кроме нас.

Со звоном колокольчика, он открывает дверь. Люблю этот звук, словно слышу каждый раз как он звонит: «Добро пожаловать домой, Мак.»

  29