113 
Эли проводил полицейских до порога, а когда обернулся, то увидел, что Эйбра стоит, прижимая к бедру корзину с бельем.
– Мне очень жаль, Эли.
– Почему?
– Если бы я прошлым вечером вспомнила того типа, мы могли бы сделать фоторобот. Мне жаль, что я не могу дать точного описания его внешности. Я не обратила на него внимания. Было понятно, что он хочет, чтобы его оставили в покое.
– Мы не знаем, имеет ли этот незнакомец какое-то отношение к нашим делам. Если же это подозреваемый, то благодаря тебе мы получим хотя бы приблизительное его описание. Согласись, это лучше, чем ничего.
– Я попозже займусь медитацией и попытаюсь вспомнить точнее. Только не возражай.
– Я и слова не сказал.
– Но ты подумал и мысленно произнес даже несколько слов. Пойду, отнесу это в стиральную машину. – С этими словами она посмотрела на часы. – Я опять опаздываю. Завтра я приберу спальни, доделаю то, что не успела сегодня. Сейчас закончу уборку в комнате Эстер и поеду к себе домой. Надо кое-что успеть сделать перед занятием.
– Потом вернешься сюда?
– Знаешь, мне действительно нужно закончить то, что я не успела. И еще я хочу побыть одна в пустом доме, чтобы помедитировать. Я приеду к тебе завтра. Нужно взять на себя эту ношу, – сказала она и поспешно вышла в другую комнату.
– Только мы с тобой остались, Барби. Только ты да я, – вздохнул Эли. Оно даже к лучшему. Он слишком привык к присутствию Эйбры в доме. Пожалуй, для них обоих будет лучше, если у каждого есть свободное время и свободное пространство.
Увы, легче ему от этой мысли не стало.
Глава 18
Наглухо заблокировано. Следует признать, что ее сознание наглухо заблокировано. После медитации она встретилась с полицейским художником и попыталась подключить активное воображение, – в котором, кстати, была слаба, – и все же результат получился никакой. Несмотря на затраченное время и усилия, несмотря на мастерство художника, лицо на рисунке могло принадлежать любому мужчине в возрасте от тридцати до сорока лет.
Это может быть кто угодно, еще раз подумала Эйбра, разглядывая выданную ей копию портрета: худое лицо, длинные, слегка неопрятные каштановые волосы и тонкие губы.
Если бы потребовалось сказать точно, какие у него губы, то она не решилась бы утверждать, что они именно такие. Действительно ли они были тонкими или же она сказала так потому, что незнакомец вызвал у нее неприязнь?
Где же твоя хваленая наблюдательность? – сердито подумала Эйбра. А ведь раньше она считала, что ей этого качества не занимать – в отличие от остальных людей. Конечно, у нее никаких доказательств, что любитель тоника с лаймом тот самый злодей, что тайком проник в Блафф-Хаус. И тем не менее. Ладно, ничего не поделаешь, по крайней мере до выходных после праздника.
Вздохнув, она добавила в качестве последнего штриха еще один серебряный шарик в сережки, которые мастерила из цитрина и серебра, и заполнила карточку с описанием изделия. Семья Эли в данный момент уже в пути. Это хорошо. Что еще? По идее, дом полностью готов для семейного праздника. По крайней мере, уборка частично избавила ее от горестных мыслей о том, что она не сумела толком помочь в составлении фоторобота.
А ведь я так хотела, подумала Эйбра; снимая очки, которые надевала лишь для чтения и при изготовлении украшений. Увы, она была вынуждена признаться себе, что в душе надеялась принять участие в опознании взломщика и вероятного убийцы, помочь Эли сбросить с плеч груз проблем, способствовать разгадке тайны. Чтобы все вновь встало на свои места. Увы, в жизни так почти не бывает.
Теперь же от волнений и тревог она не находила себе места. Одно радовало – новые серьги получились очень даже симпатичные. Зато плохо другое, ее надежды на то, что творческая энергия разблокирует подсознание, не оправдались.
Эйбра привела в порядок рабочий стол, убрала в ящик инструменты, положила заготовки будущих изделий в снабженные этикетками коробки и вышла из своей крошечной второй спальни. Новые украшения она отнесет в подарочный магазин и, может даже, купит себе что-нибудь на вырученные деньги.
Эйбра решила пройтись пешком. Хотелось полюбоваться первыми, проклевывавшимися из земли желтыми нарциссами и синими гиацинтами, раскрашенными пасхальными яйцами на ветках деревьев, первыми цветками на кустах форзиции.
Ей всегда нравилось рождение нового времени года, будь то появление первой зелени весной или первый снег новой зимы. Увы, сегодня ее радость отравляла тревога. Может, стоит зайти к Морин? Уговорить ее прогуляться в деревню вместе?
113 
