Особенно,... 
70 
– Я потерял брата. Он потерял племянника. Если хотите услышать больше, позвольте мне просмотреть записи.
– Вы торгуетесь со мной, мистер Арчер?
– Не торгуюсь. Прошу. Два члена моей семьи убиты. Мой брат работал на Винни, здесь, в этом магазине. Если есть какой-то шанс, что я могу как-то помочь найти, кто сделал это, я готов.
– Винни хранил что-то для вашего брата?
– Нет, но кто-то мог посчитать, что так оно и есть. Винни был абсолютно честен. Можете не верить мне на слово, да и не поверите. Проверьте, сами увидите.
– А Оливер…
Грохот в висках был так силен, что почти заглушал ее голос.
– Оливер мог сойти с прямого пути в угоду обстоятельствам и никогда не понимал, искренне не понимал, что переходит границы. Детектив, мои родные в огромном горе.
Он вспомнил об отце: несгибаемом, неприступном в гневе и скорби.
– Найти, кто сделал это, – способ вернуть их к нормальной жизни.
– А семья так важна?
– Да. Даже когда ей нанесли такой удар.
Он снова прижал ладони к глазам.
– Может быть, особенно когда ей нанесли такой удар.
Файн встала.
– Что ж, можно и показать. Не повредит. Почему мисс Эмерсон здесь?
– Она была на похоронах и уехала до меня.
– Она приезжала на похороны вашего брата?
– По моей просьбе. Я хотел этого. Когда Дженис нашла Винни и позвонила, я послал ей сообщение. Если все это связано с Оливером, она окажется в центре событий.
– Каковы ваши отношения?
– Развиваются, – просто ответил он.
– Мы хотим, чтобы она взглянула на записи. Проблема с этим?
– Нет, – покачал он головой.
Они спустились вниз.
– Возможно, так будет лучше.
– Потрясенная семья может запретить развивающиеся отношения.
О, господи. Разве это уже не произошло?
– Полагаю, будет время выяснить.
Аш заметил, что копов стало больше. И экспертов, криминальных экспертов. Файн знаком велела Ашу подождать, потом отошла, чтобы поговорить с одним из полицейских. Аш подошел ближе и заглянул в офис.
В какой-то момент во время бесконечной тягомотины ожидания, утешений и снова ожидания они унесли тела.
– Пусть увидит Винни, как я видел Оливера, – попросил он Файн, когда та вернулась. – На каталке. Прикрытым простыней. Через стекло. Она никогда не сотрет из памяти это воспоминание, сколько бы лет ни прошло. Но это никогда не сотрется из памяти.
– Идемте со мной.
Она принесла ноутбук и запечатанный пакет с дисками.
– Миссис Тартелли понадобится священник, пастор, раввин?
– Они не были особенно религиозны.
– Я могу назвать вам имена психологов, которые дают советы в подобных случаях.
– Да.
Он ухватился за совет.
– Да, спасибо.
Они вернулись назад, пробираясь мимо стульев, столов, витрин и полок.
Лайла сидела с Уотерстоном за обеденным столом. Лайла внимательно слушала Уотерстона.
Заметив их, тот слегка покраснел. Откашлялся и сел прямее.
– Я хочу, чтобы они взглянули на записи с камер, – объявила Файн.
Уотерстон свел брови. Ашу показалось, что он хотел что-то сказать, возможно, возразить, но, получив некий молчаливый сигнал от напарницы, промолчал.
– Я хочу начать с того места, когда мистер Тартелли остался в магазине вместе с неопознанной женщиной.
– Женщиной?
Лайла наблюдала, как Файн открывает и включает ноутбук.
– Это сделала женщина? Впрочем, глупо удивляться, – быстро заметила она. – Женщины делают такие же ужасные вещи, как мужчины.
Она коснулась руки Аша.
– Энджи?
– Ее отправили домой. Приехали их дети.
Файн вставила диск.
Аш наблюдал, как Винни предлагает вино женщине в легком летнем платье, в туфлях на высоких каблуках. Короткие темные волосы, загорелые мускулистые руки, классные ноги. Она повернулась, и Аш увидел ее профиль. Азиатка. Полные, красиво вылепленные губы, миндалевидные глаза, густые ресницы.
– Вы видите, что она не обращает внимания на камеры и знает, что они здесь. На предыдущих записях она идет через магазин вместе с жертвой. Поднимается на верхние этажи. То и дело дотрагивается до вещей, не боясь оставить отпечатки пальцев.
– Мне не удается отчетливо увидеть ее лицо, – сказала Лайла.
– Увидите.
Зато Аш смог. Глазу художника было достаточно увидеть профиль, чтобы дорисовать все остальное. Экзотическая, необыкновенная, с точеными чертами лица.
Он нарисовал бы ее в образе сирены, которая своим пением завлекает и губит людей.
В этот момент женщина с улыбкой повернулась.
70 
