Последние отзывы

  35  

В парижской и лондонской галереях уже прошли такие конкурсы, и прошли с огромным успехом, теперь ожидался конкурс в Нью-Йорке в конце года. Раз уж эти мероприятия имели успех, Рейф не видел причин не развить эту идею.

Всем трем братьям придется усердно поработать, но Рейф верил в то, что их труд не будет напрасным, верил в то, что они смогут открыть миру новые имена, а это стоит того. Они будут не просто продавать или выставлять произведения искусства, они будут открывать новые имена.

Майклу идея очень понравилась, и, как только Гейб вернется из медового месяца, они обязательно обсудят ее с ним.

— Может быть, — с трудом уступил Рейф.

— Начинаешь уставать от образа плейбоя?

— Думаю, да, начинаю уставать. — Особенно если Нина только это в нем и видит.

— Давно пора!

— Да что ты? — сухо парировал Рейф.

Брат кивнул:

— Это нормально, когда тебе чуть за двадцать, но я рад видеть, что теперь тебе этого недостаточно. Ты блестящий специалист, Рейф, ты всегда умел прекрасно анализировать ситуацию на рынке, точно знал, в каком направлении развивать галереи. Мне бы хотелось, чтобы другие ценили это так же, как мы с Гейбом. А завтра я непременно поговорю с мисс Палитовой. — Майкл пожал плечами. — Но я скажу ей, что ответственный за проект ты, потому что все новые проекты в «Архангеле» ведешь ты.

Да, Нина узнает, что вся ответственность за нее лежит на плечах Рейфа, то есть ответственность за кого угодно, кто работает с галереями «Архангел».

Нине это может не понравиться, но если она всерьез хочет создать новые витрины для трех галерей, то ей придется работать с ним.

Он посмотрел на брата:

— Ни… То есть… Кое-кто мне сказал пару дней назад: может, ты оттого такой серьезный, что у тебя есть два непоседливых младших брата.

Майкл приподнял бровь:

— Кто сказал?

— Кое-кто, — не отступал Рейф. — Это правда?

Майкл призадумался.

— Может быть, — наконец согласился он, — я же старший брат, я всегда чувствовал, что должен быть более ответственным, чем вы с Гейбом.

— Вот тоска, правда?

— А веселее быть средним братом, чувствовать, что ты непременно должен кому-то что-то доказать или постоянно проказничать, чтобы на тебя обратили внимание?

Рейф состроил гримасу:

— Ненамного.

Майкл пристально посмотрел на брата:

— Ты и в самом деле устал от этой роли?

Да, Рейф и в самом деле устал, и, если он не будет осторожным, Майкл вскоре спросит, почему он так внезапно изменился.

— Давай все-таки закажем ужин, — как ни в чем не бывало предложил он, чтобы сменить тему разговора и перестать думать о Нине и о том, что она сказала ему.

Он подумает об этом завтра, на торжественном открытии выставки ее отца.

* * *

— Если тебе есть что сказать, то говори, не томи! — Нина угрюмо взглянула на отца.

Они ехали на заднем сиденье лимузина на торжество, посвященное открытию выставки в галерее «Архангел» субботним вечером. На улицах Нью-Йорка было шумно, движение, как обычно, было плотным, вечернее солнце освещало тонированные стекла, пробиваясь в просветы между небоскребами.

— О чем, доченька? — спросил ее отец, спокойно глядя на нее, его лицо было непроницаемым.

Нина покачала головой:

— Не прикидывайся, папа.

Он вскинул седые брови:

— Почему это я прикидываюсь?

Нина вздохнула:

— Ты ничего не сказал, но давай не будем делать вид, что ты не знаешь. Я ночевала у Рейфа Д’Анджело в четверг.

Нина не спрашивала, она утверждала. В конце концов, на протяжении мучительных тридцати шести часов она ждала от отца хоть какой-нибудь реакции на то, что она переспала с Рейфом.

Отец пожал плечами:

— Дело твое, не так ли?

— Накануне ты запретил ему приближаться ко мне, — изумленно напомнила ему она.

— Так он тебе рассказал. — Отец понимающе кивнул.

— Конечно, — ответила Нина.

— Ему не понравилось мое предостережение, — кивнул Дмитрий, — как я и рассчитывал.

— А еще ты знал, что мне оно тоже не понравится. Так зачем ты это сделал? — нахмурилась Нина.

— Хотел посмотреть, что Рейф ответит, разумеется, — довольным тоном произнес он.

Нина не могла поверить своим ушам.

— Так ты его проверял?

— Хотел посмотреть, что он за человек, — безо всяких угрызений совести сказал он.

— И?..

Губы Дмитрия тронула легкая улыбка.

  35