Особенно,... 
68 
Лэрд глянул сначала на Фиону, потом на Аликс.
— Думаю, Фиона уже достаточно взрослая, чтобы иметь свою кошку, — кивнула Аликс. — Но котенку рано покидать сбою маму, малышка. Он еще совсем маленький. Отнеси кошечку назад. Но ты можешь навещать ее каждый день и играть с ней.
— Как ты ее назовешь? — спросил лэрд.
— Баннерет[8], — ответила Фиона.
— Баннерет? — недоуменно повторил он.
— Идеальное имя. Молодец, Фиона, — похвалила Аликс.
Девочка просияла.
— А теперь я отнесу ее к маме.
— Скорее, малышка. Сейчас подадут на стол.
Фиона убежала, унося с собой котенка.
— Баннерет? — повторил лэрд.
— Хвостик котенка похож на маленький белый с черным флажок. Когда он вырастет, хвост станет пушистым, — пояснила Аликс.
— По мере того как Фиона растет, я все меньше ее понимаю, несмотря на то что очень люблю. Почему же ты ее понимаешь?
— Просто она девочка, и я, конечно, разбираюсь в девочках, — рассмеялась Аликс.
Лэрд обнял ее и, лаская, прошептал:
— Ты самая совершенная женщина на свете, ягненочек.
— А ты самый совершенный мужчина, — ответила она, обожающе глядя на него.
Он стал целовать ее, гадая, почему не испытывал ничего подобного с первой женой. Но Господь дал ему второй шанс, и он не собирается его упускать. Они любят друг друга!
— Я дам тебе столько детей, сколько захочешь, Кольм, — пообещала она. — Но сын станет твоим наследником вместо Фионы. Тебя это не огорчит?
— Огорчит? Да я буду на седьмом небе от счастья!
— Я очень хочу детей! — воскликнула Аликс. — Моим родителям было все равно, кто родится: сын или дочь. Но они решили иметь только одно дитя. Мама не хотела оставлять свою госпожу и свои обязанности при дворе. Но теперь я думаю: роди она еще детей и вернись в Анжу, была бы жива до сих пор. Правда, в этом случае мы бы с тобой не встретились.
— И тебя выдали бы за сына какого-нибудь богатого торговца, — ухмыльнулся он. — Твое чрево набухало бы его детьми, и ты потолстела бы от хорошей еды и постоянных беременностей.
— А теперь мое чрево будет набухать твоими детьми.
— Верно, — согласился он. — Моими. И я намереваюсь вспахать глубокую борозду сегодня ночью и каждую ночь после этой, пока ты не расцветешь моим ребенком.
Лэрд снова нашел ее губы и стал жадно целовать.
— Как тяжело было спать у очага в Рейвенскрейге, пока ты лежала одна, в башне!
— Я была не одна, господин, — выдохнула Аликс. — Со мной была Фиона, но для такой малышки она занимала слишком много места и к тому же брыкалась. Я вся в синяках.
— Я поцелуями вылечу каждый; — пообещал он.
— Идите за стол, — позвала Фенелла, и они только сейчас увидели, что зал наполнился солдатами и слугами.
К восторгу Аликс, подали оленье жаркое с морковью, луком и густой коричневой подливой с травами, хлеб с хрустящей корочкой, масло, сыр и печеные яблоки с корицей, сквозь лопнувшие корочки которых сочился сок. Яблоки плавали в густых желтых сливках. В кубках рдело вино.
Уставшая Фиона заснула прямо за столом. Аликс подняла ее и отнесла в спальню, где раздела и уложила в кровать. Поцеловала в лоб и ушла к себе.
К ее удивлению, оказалось, что Фенелла уже там и командует слугами — она велела им принести горячей воды и наполнить большой дубовый чан.
— Я подумала, что вам захочется искупаться, — сказала экономка.
— Еще бы! — воскликнула Аликс. — Я не мылась как полагается с самого отъезда из Данглиса, а это было почти месяц назад. Удивительно еще, что вши в волосах не завелись! Кстати, где лэрд?
— Все еще в зале, — улыбнулась Фенелла.
— Думаю, ему тоже не помешает искупаться, — пробормотала Аликс.
Слуги наполнили чан и удалились.
— Давайте грязную одежду. Велю прачкам постирать, — потребовала Фенелла.
— А где Джинни? — вспомнила Аликс.
— У нее мать заболела. Джинни ухаживает за ней и братьями. Придет завтра утром.
Аликс сняла дорожное платье и камизу и забралась в чан. Какое счастье — окунуться в горячую воду!
Сначала она вымыла длинные волосы, потом взяла тряпочку и стала намыливаться, почти чувствуя, как растворяются слои грязи. Фенелла тем временем ушла с ее одеждой, и Аликс осталась одна, наслаждаясь тишиной. Но тут смежная дверь открылась, и в комнату вошел лэрд.
— Фенелла говорит, что мне нужно искупаться, — заметил он.
— Конечно. Я сейчас выйду.
68 
