Последние отзывы

  32  

Но ей так и не удалось приступить к работе: теперь зазвонил телефон. Звонок был по личной линии, иначе она не отреагировала бы. Вдруг это Джефри в поисках примирения? Она сняла трубку.

— Карен, во что ты была одета в «Уолдорфе»?

Боже мой, это Белл. Карен хотелось тихо опустить телефонную трубку и притвориться, что звонка не было… Поздно. О чем говорит мать? Она ведь не присутствовала при вручении Приза.

— Ты не смотрела «Ньюсдей»? Ужасная фотография! Ты выглядишь грандиозно, но во что ты одета? Все морщинится.

Карен не проглядывала сегодняшние газеты, но знала, что Мерседес тратит уйму времени, пристраивая снимки всех общественных мероприятий, проходящих с участием ее и Джефри. И уж конечно — фотографии с Призом Оукли. Карен начала привыкать к своим снимкам в газетах. А для процветания дела все это очень важно. Но вот привыкнуть к утренним поучениям Белл ей никогда не удавалось.

— Это атлас, ма. Жеваный атлас.

— Но снимки, ведь это снимки, Карен! И почему ты смотришь вниз? Это выглядит, как будто у тебя три подбородка.

Как ей объяснить, что значит находиться под прицелом фотокамер съемочной группы и слышать хлопки затворов объективов? Что даже королева Англии Елизавета оказалась как-то раз пойманной в кадр с пальцем у носа! Как объяснить Белл, что она не может выбирать, под каким углом ее будут фотографировать? И что это большая честь — оказаться на снимке, напечатанном в любой газете. Что в конце концов она и наняла Мерседес только для того, чтобы та добивалась от прессы именно такой реакции. Но Белл звонила не для того, чтобы твердить одно и то же про фотографии. Она будет тянуть разговор до тех пор, пока не получит от нее ответ на какой-то невысказанный вопрос. Почему она не может прямо спросить о том, что ее интересует?

— Мама, я позвоню тебе попозже, — обещала Карен.

— А Джефри выглядит очень мило.

Карен чуть не засмеялась. Это была обычная тактика Белл.

— Лиза звонит мне каждый день, а ты?

Карен тряхнула головой.

— Я поговорю с тобой позже, — сказала она и повесила трубку.

Но телефон зазвонил снова.

— Карен? — Это был невыносимый носовой скулеж их бухгалтера Ленни. — Извините, что отрываю от дела, — начал он с извинений (мог бы и не делать этого — он всегда говорит, как будто извиняется за что-то), — но К. К. Inc. снова задерживает выплаты налога по федеральному отчислению. В последний раз вы взяли с меня слово предупреждать, когда такое повторится снова. Ну вот, теперь вы в курсе. Не говорите Джефри, кто сообщил вам об этом.

— Сколько мы им должны?

— Не много. Около двадцати четырех тысяч.

— Тогда почему мы не платим?

— Джефри говорит, что нам надо заплатить агенту.

— Черт возьми, Ленни! Наша обязанность перед штатными работниками — прежде всего выплатить взимаемые с них налоги. К тому же за задержку нам придется выплачивать пени.

Она услышала свой повышенный голос и разозлилась на себя — бессмысленно обвинять Ленни: он делал то, что ему велели. Более того, в этот раз он позвонил и предупредил ее вовремя.

— Спасибо, Ленни. Я прослежу за выплатами.

Наконец, оставшись одна, Карен закрыла глаза и попыталась расслабиться. Она взглянула на висящую в рамке на двери цитату из Шанель: «Мода — это архитектура: все решают пропорции».

Карен обычно посвящала два спокойных утренних часа работе с набросками в своей угловой комнате, для того чтобы определить, что она будет делать на утренней примерке моделей. Она взяла карандаш. Но что-то с ней сегодня не так. Почему она так зажата? Ей снова вспомнился бедняга Халстон. Однажды он добился спроса, коллекция его первого сезона пользовалась громадным успехом, а потом все лопнуло. Не это ли беспокоит ее? Если так, то она не поддастся плохим предчувствиям.

Быстро и искусно Карен нанесла в блокнот с десяток линий. Рукав, плечо, затем линия блузы. Теперь надо превратить это в одежду. Она перешла на другой блокнот, повторила рисунок, несколько обузив рукав, нарисовала плечо и теперь уже более длинную линию блузы. Неверно. Выглядело, как Камали в ненастный день.

Карен чуть развернула вращающееся кресло налево и начала снова — теперь с простой, округлой линии шеи, затем — плечи, затем — напоминающий блузу росчерк. Она положила карандаш и посмотрела все три наброска. О Боже! Она создала свой первый экземпляр в коллекцию одежды матери! Карен внимательней рассмотрела рисунки. Очевидная выпуклость линии живота под грудью… Карен закусила губу. Значит, Джефри прав? Это наваждение. Она могла поклясться, что не думала, по крайней мере сознательно, о визите к доктору Голдману. Но левая половина мозга явно не осознавала, что делает правая. Ей не нужна одежда этого типа! Она взяла карандаш номер шесть и замарала наброски во всех трех блокнотах.

  32