Особенно,... 
145 
«Почему, как только появляются дети, люди становятся религиозными? — размышляла Карен. — По-видимому, это происходит почти автоматически». Правда, однажды Лиза заметила, что хотела бы, чтобы ее дети выросли в страхе Божием. Но когда Карен спросила ее, привело ли их собственное хождение в синагогу вместе с Белл к богобоязненности, Лиза быстро сменила тему разговора, а Карен не стала настаивать на его продолжении: ей не хотелось быть очень критичной. Карен горько улыбалась при мысли об иронии судьбы: она потеряла ребенка, ребенка Луизы, из-за того, что не была христианкой, но она и не иудейка, разве что по рождению. «Кто знает, может быть, я польская католичка? Но могла бы я сказать Луизе что-нибудь другое, а не то, что сказала тогда, даже если бы я хотела заполучить ребенка?» При мысли о младенце, которого ей могли бы дать, но которого теперь отняли, она закусила губу. Вот так и получается: она недостаточно еврейка чтобы найти утешение в предстоящей церемонии, но слишком еврейка, чтобы лишиться ребенка. Но не это ее пугает. Интересно, кому теперь Луиза отдаст младенца?
«Я хотела ребенка. Я заслужила его. Ему было бы хорошо со мной. Лучше, чем с его родной матерью». Здесь она остановилась. Она была смущена. Если бы она вырастила девочку, было бы той действительно лучше, чем в родном доме? А вдруг та все время тосковала бы по матери? Чувствовала бы себя неуютно, была бы аутсайдером, как она сама в детстве? Карен не хотела бы, чтобы те же чувства владели и ее ребенком.
Теперь к рабби присоединился кантор, и служба началась. Карен вынужденно призналась себе, что было что-то трогательное в традиции собираться вместе для того, чтобы приветствовать вступление нового поколения в ряды верующих. Прямо перед ней сидела семи- или восьмилетняя девочка. У нее была очень белая шея, а волосы закреплены заколкой с блестящими искусственными бриллиантами. Карен хотелось погладить ее. Интересно, если бы она завела ребенка, то стали бы они с Джефри ходить в храм? Сидели бы они вместе всей семьей в синагоге на Парк-авеню? Получали бы они от этого удовольствие?
Будет ли у нее когда-нибудь ребенок?
Она поглядела на сидящего рядом Джефри. Она не могла представить Джефри рядом со скинией, терпеливо проделывающим все те движения, которые выполнял Леонард. К своему удивлению, Карен очень растрогалась, глядя на маленькую группу, сидящую на каменных сиденьях. Это была церемония вступления, которую она сама не проходила. А вот Лиза позаботилась, чтобы Тифф прошла ее. Может быть, это поможет Тифф почувствовать себя приобщенной к вере.
Жаль, что Белл ничего подобного не делала для своих детей. Карен посмотрела на свою мать. Белл сидела необычайно прямо и с очень властным видом. Она выглядела так, будто это она отвечала за всю церемонию, хотя Карен знала, что Белл не принимала никакого участия в ее подготовке.
«А что бы сделала для меня родная мать? — думала Карен. — Сшила бы она мне платье для церемонии посвящения? Устроила бы меня в еврейскую школу? Может быть, водила бы меня на уроки по иудаизму?» Что делает ее родная мать сейчас, когда она сидит среди всех этих людей? Впрочем, какое это имеет значение? «Она для меня не существует, — уговаривала себя Карен. — Но если я не привязана к родной матери, то к кому вообще я привязана?» Она искренне ассоциировала себя с семейством Саперштейнов и Липских. Они старались, как могли, все сделать для нее и насколько могли — любили. Если это и не была всепоглощающая любовь, все же она была достаточно искренней.
Она взглянула на Тиффани, нервно кусающую свои губы. Карен вдруг почувствовала гордость за девочку, она была благодарна племяннице за то, что та надела ее жемчужное ожерелье. Благодаря этому у Карен возникало чувство приобщенности к происходящему. Сейчас Карен переполняло желание быть звеном в общей цепи, которая тянется из прошлого, проходит через нее саму и теряется в будущем. Она посмотрела на Тифф, которая, несмотря на свой жирок и щечки бурундучка, несмотря на дрянную одежду, в которую ее вырядили, казалась осененной особой значимостью торжественного момента. Когда рабби позвал ее на подиум, Тифф поднялась, и в этот раз ее высокий рост оказался очень к месту. В этом огромном пространстве ее фигура естественно и плавно двигалась к рабби. Парижские шоу, переговоры с Norm Со, разочарование с Луизой — все отошло на задний план. «Да, — думала Карен, — если у меня когда-нибудь будет ребенок, то я обязательно приобщу его к этой традиции». Карен чувствовала себя очень гордой.
145 
