81 
Следующим утром он не поехал сразу в офис, а дождался, когда она вернется, после того как отвезет девочек в лагерь. Она была удивлена, увидев его, и озабоченно поинтересовалась:
– Ты хорошо себя чувствуешь?
Может, он перенапрягся накануне и у него опять случился приступ? Но он покачал головой и тихо сказал:
– Мне нужно поговорить с тобой.
Они вышли во внутренний дворик.
– Что-то случилось?
Она никогда не видела его таким.
– Случилось, но не сейчас. Это касается нас с тобой. В понедельник ко мне приходила председатель совета директоров. Они знают о нас, Эш. И после той гнусной истории не хотят еще одного скандала. Мы чудом избежали судебного разбирательства, и совет директоров повел себя очень порядочно. Но им не нужен генеральный директор, который становится эпицентром скандалов каждые пять минут. Моя карьера висит на волоске, – сказал он просто, хотя это было серьезно для него, серьезнее всего остального.
– Они хотят уволить тебя из-за меня? – Она была в шоке и не понимала, что происходит, но он покачал головой.
– Не совсем. Председатель потребовала, чтобы я привел в порядок свои личные дела. Им не важно, с кем я останусь, с тобой или с Лиз, главное – с одной. Очевидно, сотрудники лос-анджелесского офиса вычислили нас, – вроде бы какая-то секретарша знала тебя раньше. Я полагаю, многие видели нас вместе не единожды за эти годы. Мне никто ничего не говорил, но до совета директоров слухи дошли. Я приехал, чтобы закончить наши отношения, Эш: именно поэтому и не позвонил после приступа, собирался сказать сегодня утром, что между нами все кончено, но теперь не могу.
– После того как провел со мной ночь?
Она была в ужасе от того, что услышала, и от ее внимания не ускользнуло время, которое он для этого выбрал.
– Я подумал, что мы проведем одну последнюю ночь, а потом расстанемся.
Маршалл был безжалостно честен с ней, как никогда прежде. Он хотел эту последнюю ночь до того, как все расскажет Эшли, и это было так несправедливо и так эгоистично.
– А как же наши дочери?
Эшли охватила паника: он планировал ее бросить.
– Я позаботился о вас в своем завещании еще семь лет назад.
– Будешь ли ты видеться с ними, если бросишь меня?
Ее глаза были полны печали – перед ней сидел человек, которого она больше не знает.
– Конечно. Время от времени. Я еще не думал об этом. Знаю только, что должен расстаться с тобой, или моя карьера в МОИА будет закончена. Они дали мне ясно это понять. Но я не могу жить без тебя, поэтому придется сказать Лиз, что развожусь с ней, – с несчастным видом сказал Маршалл.
Ему было жаль Лиз, но что он мог поделать? Он должен порвать отношения либо с одной, либо с другой. И поскольку обнаружил, что не может расстаться с Эшли, выбор пал на Лиз.
– И ты действительно разведешься? Тогда почему ты не мог сделать этого из-за меня? И все эти разговоры о Линдсей, об остальных детях и других причинах, которыми ты морочил мне голову?
– Последний год в школе будет для Линдсей непростым, если ее отец останется без работы.
Эшли знала, что ему нужны не деньги, а пища для его эго, и власть, и все, что это влечет за собой. Вот о чем шла речь, а не о любви к ней или Лиз.
– А если она изменит твое решение, когда ты скажешь ей? Будет умолять тебя или грозить покончить с собой?
– Она этого не сделает. Она разумная женщина. И я надеюсь, что и ты никогда не станешь угрожать мне этим.
Маршалл никогда не думал, что она способна на это, но разве можно в ком-то быть уверенным до конца?
– А что, если они потребуют избавиться и от меня, угрожая увольнением? Полагаю, тогда я тоже получу отставку?
– Не говори глупости! У них не будет для этого причины, если я не буду вести двойную жизнь. Они возражают против этого, а не против тебя. Их не волнует, на ком я женюсь, хоть на обезьяне, они просто хотят избежать скандала, который сможет снизить цену акций или привести в ярость акционеров. Для них это бизнес, а не любовь и романтические отношения.
Маршалл выглядел раздраженным, ему не нравились вопросы, которые задавала Эшли. Он считал их ненужными и излишними. Он был готов дать ей то, чего она так хотела, а она смотрит дареному коню в зубы и проверяет их состояние. Он не привык, чтобы ему устраивали допросы или допытывались о причинах его решений.
– А что это для тебя, – спросила она натянуто, – любовь или работа? Если бы на тебя сейчас не надавили, смог бы ты когда-нибудь бросить Лиз или продолжал бы прятать меня в Малибу следующие двадцать лет, приезжая к нам пару раз в неделю?
81 
