32 
После того как поговорил с Конни, Маршалл позвонил Лиз и предупредил, что сегодня в прессе появятся скандальные обвинения, с которыми выступила Виллерз, чтобы надавить на них, но все они будут сняты к концу дня или завтра утром. Угрозы судебного разбирательства удалось избежать с помощью отступных, и она по-честному отказалась от своих слов.
– Все в порядке? – В голосе Лиз прозвучала паника.
– Скоро все уладится. Она не отступала, пока мы не согласились заплатить. Это, конечно, вымогательство, но совет директоров решил не доводить дело до суда, хотя мы наверняка выиграли бы процесс. Все скоро закончится. Тебе лучше предупредить детей: все равно увидят в «Новостях». Скажи, что все это ложь, шантаж.
Самым главным для него было то, что Лиз верит ему и не станет докапываться до правды. Теперь он был в этом уверен. Поговорив с Лиз, он позвонил Эшли и также предупредил, чтобы ничему не верила: это будет шумиха вокруг судебного разбирательства, основанного на ложных обвинениях в сексуальных домогательствах, сделанных в порыве злости бывшей служащей компании, которую когда-то уволили. Она сочла это несправедливым и теперь жаждала мести. Это показалось ему разумным и правдоподобным объяснением происходящего.
– Какого дьявола, что еще случилось? – подозрительно спросила Эшли.
Но Маршалл уже совершенно успокоился: кошмар почти закончился, поэтому отвечал ей невозмутимо и уверенно. Он больше не боялся и не паниковал, поскольку знал, что его карьере ничто не угрожает.
– Просто наша бывшая служащая решила подзаработать вымогательством: такое случается. Мы были вынуждены заплатить ей отступные, чтобы избавиться от нее, и сегодня к вечеру она должна признать публично необоснованность своих обвинений.
– А они действительно необоснованны? Или тебе пришлось откупиться, потому что она говорила правду?
Вопросы, которые задавала Эшли, были вполне уместными, но у Маршалла уже были готовы на них ответы.
– Если бы она говорила правду, то не согласилась бы взять отступные и выиграла бы дело в суде. В данном же случае совет директоров не захотел с этим связываться, чтобы не поднимать шумиху. Могу уверить тебя, что у меня не было с ней никаких отношений. Все ее обвинения – ложь. Лиз мне верит, совет директоров тоже, и надеюсь, веришь мне и ты.
Его голос звучал так, будто он чувствовал себя уязвленным оттого, что она в нем сомневается. Эшли долго колебалась, прежде чем ответить.
– Я знаю тебя лучше, чем Лиз, поэтому не сомневаюсь: ты способен завести интрижку, а потом солгать.
С ее аргументами не поспоришь, да он и не пытался.
– Я не считаю, что у нас с тобой интрижка, – обиженно сказал Маршалл. – Наши отношения длятся дольше, чем многие браки. У нас двое детей и, я надеюсь, общее будущее. Эта женщина спятила. Она просто потаскушка, которая нашла скользкого адвоката, чтобы выманить у нас деньги. Такие, как она, способны на все.
– Надеюсь, что ты говоришь правду, – грустно сказала Эшли.
– Я не хочу никого, кроме тебя! – заявил он с чувством. – Завтра приеду в Лос-Анджелес, тогда и поговорим обо всем. Я просто хотел предупредить, чтобы не волновалась по поводу увиденного или услышанного.
В его интонациях было столько любви и заботы, что Эшли была совсем сбита с толку.
Час спустя, когда увидела «Новости», она почувствовала тошноту, несмотря на его предупреждения. Ей вся эта история показалась очень правдоподобной. А через пять минут позвонила Бонни, сразу после того, как прочитала сообщение в Интернете, совершенно огорошенная.
– Он говорит, что эта женщина не в своем уме и пыталась выманить у него деньги. Она работала у них, и ее уволили, поэтому она в ярости выдумала историю с сексуальными домогательствами, чтобы вытрясти из компании кругленькую сумму, – пояснила Эшли, повторяя слова Маршалла. – Они заплатили ей отступные, и к концу дня она выступит с заявлением и признается, что все это неправда. Полагаю, такое случается с большими корпорациями. Им предъявляют иски, чтобы стрясти с них деньги.
– Интересно, во сколько им это обошлось, – цинично заметила Бонни.
Эшли не стала признаваться, что сама толком не знает, что происходит, и ее тоже мучают сомнения. Казалось, он говорил ей правду, уверяя, что у него ничего не было с этой женщиной, но она уже не знала, кому и чему верить. То, что она увидела по телевидению, пошатнуло ее веру в него.
* * *
К двум часам дня чек был готов и доставлен адвокату Меган Виллерз, а она подписала договор о конфиденциальности и отказе от своих претензий. Ее заявление, оправдывающее Маршалла, было сделано вовремя, чтобы попасть в пятичасовой выпуск новостей. История началась и закончилась в тот же день. И все знали, что подобного рода претензии время от времени выдвигаются против руководителей крупных корпораций или просто мужчин, обладающих властью, и часто оказываются ложью. А иногда и правдой.
32 
