137 
— Ты так и не ответил на мой вопрос. Почему меня должно было волновать, что граф прижил на стороне этих двух ублюдков? И что об этом узнал Данглар?
— Тебя волновали сами ублюдки. Но если бы об их происхождении стало известно всем, ты лишился бы сообщника: Дени уже незачем было бы тебя покрывать. Нет сообщника — нет алиби. Вот почему ты сбросил Данглара на рельсы.
В комнату вошел майор Бурлан и сдержанно приветствовал Адамберга, к которому не питал ни малейшего уважения.
— Пункты обвинения? — спросил он.
— Четыре убийства, два покушения на убийство, два умысла на убийство.
— Умысел не считается. У вас есть доказательства?
— Вы получите мой отчет завтра в десять утра. Решайте сами, передавать его следователю или нет.
— Что ж, это правильно. Следуйте за мной, капитан Эмери. Только без обид, я ничего не знаю обо всей этой истории. Но Адамберг руководит расследованием, я вынужден ему повиноваться.
— Мы с вами проведем вместе всего несколько часов, майор Бурлан, — сказал Эмери, величественно вставая со стула. — У него нет доказательств, он несет какой-то бред.
— Вы приехали один, майор?
— Да, комиссар. Сегодня ведь праздник.
— Вейренк, Ретанкур, проводите майора. Я начну писать отчет без вас.
— Все знают, что ты не в состоянии написать и трех строчек, — злорадно заметил Эмери.
— Пусть тебя это не волнует, Эмери. Еще кое-что. Удобный случай вскоре тебе подвернулся, и предоставила его Лина, сама того не желая, когда она увидела Адское Воинство и об этом стало известно всему Ордебеку. Ты решил, что это перст судьбы. Если убить трех «схваченных», все поверят, что пророчество сбылось, и тогда легко будет настроить общественное мнение против Вандермотов. Я видел эту надпись на стене: «Смерть Л.». А потом убить Лину и ее брата, пособника дьявола. В городе стали бы искать предполагаемого убийцу, неуравновешенного типа, который панически боится Адского Воинства и решил искоренить тех, кто его видит. В тысяча семьсот семьдесят пятом году таких испуганных людей в Ордебеке набралось несколько десятков, и они подняли на вилы Франсуа-Бенжамена.
— Не в семьдесят пятом, а в семьдесят седьмом, — поправил Вейренк, очевидно решив заменить отсутствующего Данглара.
— Да? Ладно, пусть в семьдесят седьмом, — согласился Адамберг.
— Дурак, — процедил сквозь зубы Эмери.
— На Дени лежит почти такая же тяжкая вина, как на тебе, — спокойно продолжал Адамберг. — Он виновен в том, что согласился стать твоим пособником, согласился из трусости, из малодушия. Но когда ты сообразил, что клуб «Блокпост»…
— «Форпост»! — рявкнул Эмери.
— …что «Форпост» обязательно доложит Дени о твоем звонке и о том, что его имя всплыло в расследовании, тебе стало ясно: долго он не продержится. Самое большее несколько часов. А потом заговорит и выдаст тебя. Он ведь был в курсе, что это ты убил троих «схваченных», чтобы подготовить почву для расправы над Вандермотами. Ты пришел к нему, поговорил с ним, постарался унять его страх, а потом оглушил его ударом по сонной артерии — твой любимый прием, — влил ему в глотку виски и заставил проглотить транквилизаторы и снотворное. Однако случилось то, чего ты не предвидел. Дени вдруг встал, почувствовав, что его сейчас вырвет, и бросился к открытому окну. В ту ночь, если помнишь, была гроза. Разгул стихии. Тебе достаточно было поднять его за ноги, и он, потеряв равновесие, выпал из окна. Все решат, что он покончил с собой, боясь неминуемого обвинения в убийстве. Вот и отлично. После мнимого самоубийства Дени план придется немного подкорректировать, но это не страшно. Погибли четыре человека, и даже если их смерть имеет рациональные причины, половина жителей Ордебека продолжает считать, что за всеми событиями стоит Адское Воинство. Это Владыка Эллекен явился и уничтожил «схваченных», а виконт был только исполнителем его воли, его послушным орудием. Таким же, как сатанинские отродья Иппо и Лина. И вполне естественно было бы предположить, что какой-то безумец решил избавить Ордебек от этих двух прислужников Эллекена. Безумец, которого никогда не найдут, поскольку большинство населения его молчаливо поддерживает.
— Целая гора трупов ради того, чтобы избавиться от одного-единственного парня! Не многовато ли? — спросил Эмери, надевая китель.
— Да, многовато. Но ведь тебе доставляло несказанное удовольствие громоздить эту гору трупов. В свое время ты не смог привлечь к ответственности Глайе и Мортамбо, они над тобой посмеялись, унизили тебя. И ты их возненавидел. Эрбье ты тоже ненавидел: тебе так и не удалось его арестовать. Все это были плохие люди, а ты хотел избавить город от плохих людей. В частности, от Иппо, который должен был умереть последним. Но не это главное. Главное то, Эмери, что ты панически боишься Адского Воинства. Убивая «схваченных», ты надеялся, что в награду за это Владыка Эллекен пощадит тебя самого. Ведь имя четвертой жертвы осталось неизвестным, и, очевидно, у тебя были основания полагать, что это будешь ты. Недаром ты избегал разговоров о неназванной четвертой жертве. Думаю, ты убивал и раньше, когда-то давно, и, подобно Глайе и Мортамбо, сумел избежать преследования. Но эту тайну ты унесешь с собой в могилу.
137 
