Последние отзывы

  42  

– Каково же твое мнение?

Ливви глубоко вздохнула. Чтобы ответить Саладину, ей требовалось мужество, которого она не ощущала, поеживаясь под его враждебным взглядом. Однако она верила, что жизнь надо прожить честно: смотреть опасности в лицо, а не прятать голову в песок. Саладин был шейхом процветающей страны, но иногда ему полезно выслушать человека, которого не смущает его статус и власть. Кто расскажет ему все, как есть, а не так, как он хочет услышать? Она покачала головой.

– Однажды ты обвинил меня в том, что я разрушила свою жизнь из обиды на предавшего меня человека. Ты был прав. Но не сделал ли ты то же самое из-за Алии?

Саладин зло прищурился.

– О чем ты говоришь?

Ливви облизнула губы.

– Не кажется ли тебе, что ты используешь смерть жены, чтобы оправдать разочарование в жизни здесь и сейчас? Она умерла вскоре после того, как вы поженились… – Ее голос прервался, когда она заметила сверкнувшую в черных глазах ярость, но Ливви заставила высказаться до конца. – Она была молода и прекрасна, и время не запятнало ваших отношений…

– Хочешь сказать, что все бы изменилось? – горячо возразил Саладин. – Любовь неизбежно заканчивается болью и разочарованием? Так на Западе представляют брак?

– Я совсем не это хочу сказать. Никто не знает, как бы все повернулось, – настаивала Ливви. – Жизнь нельзя предсказать. Для меня очевидно, что ты позволяешь сомнительному чувству вины тянуть себя назад.

– Моя вина не вызывает сомнений. Мне предстоит нести это тяжкое бремя до конца дней.

– Тогда это твой выбор, Саладин. Никто не заставит тебя думать по-другому, если ты сам не хочешь. – Ливви колебалась, потому что должна была произнести жестокие слова. – Возможно, тебя это устраивает. Твоя красавица жена умерла в расцвете лет, и никто не сможет равняться с ней, не так ли? Она остается для тебя образцом совершенства, потому что ты воздвиг ее на пьедестал. Ни одна живущая женщина не достойна сравнения с Алией.

В глазах Саладина вспыхнуло подозрение, и он кивнул.

– Ага, – прошипел он. – Теперь я понимаю.

Мрачная интонация насторожила Ливви.

– Что именно?

Он коротко засмеялся:

– Даешь совет ради своей выгоды? Разве не так?

– Боюсь, не понимаю тебя. Никогда не умела разгадывать загадки.

Саладин цинично скривил губы.

– Брось, Ливви, ты прекрасно понимаешь, о чем я. Похоже, ты неплохо устроилась в Джазратане. Даже мои советники похвально отзываются о тебе: скромная, незаметная и очень трудолюбивая – полная противоположность расхожему мнению о европейских женщинах как о распущенных созданиях, прожигающих жизнь в клубах. Никто, кроме нас, не знает, что мы проводим ночи в сексуальных утехах. Под покровом темноты ты становишься другой – превращаешься в источник чистого наслаждения. – Он прищурил глаза, глядя на нее. – Наверное, тебе не хочется лишаться здешних привилегий. Разве тебе не нравится мой дворец и все, что вокруг? Может быть, моя маленькая девственница уже представляет себя будущей королевой Джазратана?

Ливви замерла. Слова Саладина ранили ее как пущенные в сердце стрелы. В то время как она хотела помочь ему, он извратил высказанный от души совет, решил, что она заботится о своем будущем, представил ее эгоистичной, коварной… дешевой.

– Как ты смеешь обвинять меня в цинизме? – задохнулась она.

– Представь, смею! – с вызовом бросил он. – Что с тобой, Ливви? Угадал?

Откинув волосы с пылающего лица, Ливви через силу выговорила:

– Твое предположение я нахожу вздорным и возмутительным, но зато теперь многое стало понятным. – Она решительно отодвинулась от Саладина. – Я возвращаюсь в Англию.

– Нет, не сейчас.

– Мне не нужно твое согласие, Саладин. Решение окончательное – я уезжаю, и ты не в силах остановить меня.

Протянув под простыней руку, он обнял ее за талию. Ливви в отчаянии отметила, как ее тело мгновенно отреагировало на прикосновение.

– Послушай, может, мне не стоило говорить таких вещей, – начал он немного извиняющимся тоном, не переставая соблазнять Ливви. – Я обрушился на тебя, потому что злился на свою откровенность: никогда ни с кем раньше я не делился этим.

– Что бы ты ни говорил, не имеет значения: решение принято, я возвращаюсь домой, – повторила Ливви, отбросив его руку. – У меня больше нет причин оставаться. Ты подозреваешь меня в корыстных намерениях, но это твое право. А я больше не желаю, чтобы меня прятали, как грязный секрет. Ты меня понимаешь?

  42