Последние отзывы

  34  

– Когда Руперт бросил меня, я ушла из мира скачек – просто захлопнула за собой дверь. Я не испытывала удовольствия, ловя на себе многозначительные взгляды и перешептывания о том, что он спал с моей лучшей подругой.

– Можно было найти другое место.

– Наверное, но мир скачек тесен, и сплетни сопровождают тебя повсюду. Я не хотела, чтобы на меня смотрели как на жертву смачного скандала. Единственным выходом было начать все с нуля. Прежней Ливви больше не существовало, как и ее прежней жизни. Я приехала сюда не для того, чтобы возродить прошлое, а ради будущего. Если допрос окончен, кто-то должен проводить меня в апартаменты, иначе я рискую заблудиться.

Задумчиво кивнув, Саладин сказал:

– Я сам провожу тебя.

– Нет необходимости. Это сделает слуга.

– Мои слуги не говорят по-английски.

– Буду рада обойтись без светской беседы.

– Я сам отведу тебя в апартаменты, Ливви, – заявил Саладин с холодной решимостью. – Не возражай мне только из чувства противоречия или узнаешь, что моему терпению быстро наступает конец.

Резкое замечание было вполне оправданно, но шагавшая рядом Ливви заметила, что, даже возражая Саладину, испытывала опасные чувства. Ее терзало вожделение такой силы, что хотелось визжать от отчаяния. У нее едва хватало воли, чтобы не протянуть руку, дотронуться до его шелковой рубашки, пробежать пальцами по твердым мышцам торса. Можно ли объяснить это тем, что Саладин был ее единственным любовником? Или злую шутку играет ее воображение: он лишил ее девственности, и она придает этому важное символическое значение?

Чему же удивляться, если секс между ними происходил легко и естественно, будто она всю жизнь ждала появления шейха, чтобы заняться с ним любовью. Он дал ей то, чего ей недоставало – впервые Ливви почувствовала себя цельной. Вероятно, она не могла реагировать на него иначе.

Отогнав мучительные мысли, Ливви сосредоточилась на окружающей красоте. По тенистой галерее, где жара почти не чувствовалась, они прошли в главный портал дворца и оказались во внутреннем дворике. В дальнем углу Ливви заметила красивую, увитую алыми розами арку, над которой возвышался купол из ажурного серебра в виде цветов и листьев. Ливви замерла в восхищении.

– Ух ты, – воскликнула она, – что это?

Проследив за ее взглядом, Саладин заметно напрягся.

– Это ворота Фадди в дворцовый розарий, – коротко ответил он.

– Ах, как красиво. Можно пройти туда?

Саладин не мог справиться с эмоциями. Посмотрев на него, Ливви заметила, как судорожно бьется жилка на виске, а губы сжаты в твердую линию. Выражение лица трудно было понять. Он покачал головой:

– Там сейчас работают садовники. Они не любят посторонних. Пойдем, я проведу тебя другим путем.

Еще несколько минут сохранялась напряженность, но, пока они шли к апартаментам Ливви, Саладин начал говорить о Джазратане и об истории королевского дворца. Сменив тему, он успокоился, да и Ливви отвлеклась, тем более что рассказ захватил ее. Саладин красочно описывал сражения и победы своих предков, говорил о крови шейхов, пропитавших пески его родины, о смелом жеребце под седлом прадеда во главе королевской конницы. Любимец Саладина – Бархан – был потомком этого коня.

Ливви поняла, почему Бархан так дорог Саладину, – ни деньги, ни преданность не имели значения. Бархан для Саладина являлся звеном, связывающим прошлое и будущее. Жеребец должен стать производителем и продолжить знаменитую родословную. Непрерывность линии составляла основу могущества правящих шейхов.

«Какие мы разные, – думала Ливви. – Невозможно представить, что между нами было бы что-то иное, чем то, что происходит сейчас».

Когда они подошли к двери, Саладин вдруг сжал пальцами ее запястье. От неожиданности Ливви замерла. Он мог почувствовать бешеный ритм ее пульса. Кровь так оглушительно стучала в ушах, что казалось, на шум сбегутся слуги.

– Спасибо за то, что ты сделала сегодня, – сказал он.

– Увы, очень мало.

– Наоборот. Впервые сегодня я увидел искру доверия в глазах Бархана.

А Ливви смотрела на шейха, готовая сгореть в лучах его сверкающих черных глаз. Начиная со дня, когда он впервые вошел в ее жизнь, она видела в них много разных эмоций: непреклонную волю и настойчивость, огонь желания и страсть. Сегодня в его взгляде ей почудилось что-то похожее на глубокую печаль, когда он смотрел на ворота Фадди. Неужели Саладина терзают темные демоны?

  34