Последние отзывы

  76  

— Что это? — выглянув наружу, принюхался Андрей. — Смолой вроде пахнет.

Османы отхлынули, завалив проходы через ров телами, а следом к Полоцку бросились примерно три сотни наемников с факелами.

— Неужели можно жертвовать жизнью просто ради золота? — восхитился их самоотверженностью Зверев, прикладываясь щекой к горячей от частых выстрелов пищали. Он нажал спуск, когда наемники были на пределе дальности — и один из османцев свалился с ног. Торопливо перезарядил и успел выстрелить еще раз под стену, попав факельщику точно в голову.

Из башен жахнули картечью пушки, заволакивая все дымом. Князь снова заработал шомполом, вбивая свежий заряд, выглянул и ухитрился еще раз пальнуть вслед убегающему врагу. Из примерно трех сотен поджигателей назад в лагерь смогли вернуться не больше сотни — но стена! Стена Полоцка горела вдоль основания почти на всем своем протяжении.

— Вода! Несите воду! — закричали люди сразу со всех сторон. Там, где на случай обстрела калеными ядрами были приготовлены бадьи с водой, ее плеснули вниз сразу. Однако огонь был слишком низко. Если защитники лили под зубцы, вода растеклась по стене длинным влажным пятном, не дотянувшись до пламени. Если плескали — жидкость плюхалась на землю далеко от фундамента. Андрей сразу понял все:

— Пушки! Выносите из башен пушки!

Схватив за руки ближайших стрельцов, князь Сакульский приказал снова:

— Пушки, порох спасайте, пока не полыхнуло! Пахом, направляй всех к башням. Эй, вы, бросайте ведра, бегите к башням! Служивые, стоять! К башням немедленно все! Спасайте пушки!

Он снова выглянул наружу, вниз. Где-то огонь зачах, где-то оседал, но тех мест, где он живо расцветал, ползя вверх по стенам, было намного больше, нежели тех, где он отступал. Одним решительным напором, потеряв не больше тысячи человек. Баторий решил проблему, с которой артиллеристы не могли справиться много дней, и скорее всего — не справились бы вообще. Стена горела на всем своем немалом протяжении. И хотя кое-где защитники отчаянно пытались ее потушить — было ясно, что спасти укрепление уже невозможно.

К счастью, прежде чем башни превратились в факелы, защитники успели вытащить из них большую часть припасов, сложив подальше в глубине крепости. Пламя поднималось все выше и выше, дыша нестерпимым жаром. Стрельцы и горожане, чтобы пожары не перекинулись дальше, раскидали ближние к стене дома, оттащив и свалив обломи поперек улиц. Чтобы спасти соседние строения получившиеся баррикады от искр и горящих обломков, стали спешно забрасывать сверху землей. Согда же огонь вынудил их отступить — стали копать улицы дальше в городе, таская и таская грунт. Многие носили сюда же воду, заливая выкопанную землю сверху.

Стены и башни полыхали половину дня. Ночью северная башня с прилегающими стенами рухнула вовсе.

— Добились своего ляхи! — осыпали проклятиями поляков и их наемников горожане, теперь долбя кирками и лопатами позади догорающих, но все еще горячих обломков, таская глину бадьями и носилками на уже изрядно засыпанные обломки строений. Пушкари выстраивали спасенные тюфяки в ряд, вкапывая их прямо в землю, обкладывая для надежности бревнами и ими же прижимая сверху. Запальные отверстия были бережно укрыты собственными исподними рубахами.

Жители Полоцка и стрельцы трудились всю ночь, прокопав напротив пролома ров глубиной почти в два роста и на десять саженей шириной. Когда на рассвете через раскаленные, местами еще тлеющие, обломки полезли османцы, последние из защитников еще продолжали бить кирками плотный грунт, наполняя им ведра.

— Не спешить! — не утерпев, приказал князь Сакульский. — Из тюфяков бить только по толпе.

Но услышать его удалось немногим: со всех сторон уже грохотали пищали, сбивая противника обратно в полузасыпанный ров и груды углей.

— Ну и ладно, сами не дураки, — решил думный дьяк, приседая на сваленные один поверх другого бревна, снаружи засыпанные землей. — Пахом, пищаль!

Он выхватил у одетого в сверкающий колонтарь и шишак дядьки оружие, проверил фитиль, приподнялся над бруствером, выстрелил в живот усатому венгру — того попаданием словно сдуло с обугленного вала, — присел обратно, привычно берясь за шомпол: прочистить, насыпать порох, прибить его первым пыжом, высыпать поверх горсть тяжелых картечин.

Стреляя на большое расстояние, князь, как и все, использовал одиночную пулю размером с большой палец — такая и летит намного дальше, и поражает сильнее. Но когда до врага всего десятки шагов — проще использовать полтора десятка картечин диаметром с мизинец. Вблизи они поражают не хуже крупных, но, разлетаясь пучком, бьют врага наверняка, даже если особо и не целиться. А нередко — калечат сразу несколько чужаков с одного выстрела.

  76