Особенно,... 
38 
– И скорость обычного вертолета ограничена... – она заговорила медленнее, точно угадав, что я не очень силен по части умножения трехзначных чисел в уме, – возможностями винта.
– Само собой, – ответил я и поудобнее устроился на стуле, готовясь к лекции.
Разумеется, большая часть из того, что Сара наговорила, благополучно влетела у меня в одно ухо и вылетела в другое, но, если я правильно уяснил, суть сказанного сводилась к следующему.
Сечение лопасти вертолета, по словам Сары, более или менее идентично самолетному крылу. Благодаря такой форме лопасти образуется перепад воздушного давления между ее верхней и нижней поверхностями и, как следствие, возникает подъемная сила. Однако, в отличие от самолета, подъемная сила у вертолета носит неравномерный характер, и чем быстрее он движется, тем больше эта неравномерность. Так что в конце концов вертолет сначала переворачивается, а затем благополучно грохается с небес на землю. Что, по словам Сары, один из существенных недостатков вертолетов.
– Итак, что же сделали люди из «Макки»? Они нацепили на одну ось два винта, вращающихся в разных направлениях. И неравномерность давления, производимая одним винтом, компенсировалась неравномерностью от другого. В результате вертолет может развивать скорость почти в два раза выше обычного. Кроме того, отпала надобность в хвостовом винте, а значит, и в самом хвосте. Меньше габариты, выше скорость, больше маневренность. Эта машина легко сможет делать больше четырехсот миль в час.
Я медленно кивнул, стараясь показать, что впечатлен, но в меру.
– Все это, конечно, замечательно. Однако любая ракета типа «земля – воздух» летит со скоростью почти тысяча миль в час. (Сара изумленно посмотрела мне в глаза. Мол, да кто я вообще такой, чтобы оспаривать ее технические познания?) То есть я хочу сказать: ну и что? Вертолет остался вертолетом, и его по-прежнему сбить что сплюнуть. Непобедимым он от этого не стал.
На секунду Сара прикрыла глаза, видимо формулируя мысль так, чтобы ее понял даже такой кретин, как я.
– Если стрелок – ас, то шанс у него, безусловно, есть. Правда, всего один. Однако в том-то и суть, что времени на подготовку у него не будет. Мишень вцепится ему в горло прежде, чем он успеет продрать глаза ото сна.
Она припечатала меня тяжелым взглядом: мол, дошло наконец?
– Поверьте, мистер Лэнг, это боевой вертолет совершенно нового поколения.
– Хорошо, – согласился я. – Допустим. Что ж, тогда парни в форме наверняка на седьмом небе от счастья.
– О да, Томас, – вставил словечко Вульф. – Они очень, очень, очень довольны этой машиной. Но у парней из «Макки» осталась проблема, пусть и единственная.
Очевидно, кому-то надо сейчас сказать: «А именно?»
– А именно? – сказал я.
– А именно, в Пентагоне не верят в дееспособность новой конструкции.
С полминуты я обдумывал его слова.
– А что, проверить никак нельзя? Скажем, устроить пробный полет? Прокатиться разок-другой вокруг квартала?
Вульф тяжко вздохнул, и я понял, что мы наконец-то подобрались к гвоздю сегодняшней программы.
– Продать эту машину Пентагону, – медленно произнес Вульф, – а также в пять десятков других стран позволит лишь демонстрация вертолета в действии. Во время какой-нибудь крупной антитеррористической операции.
– То есть вы хотите сказать, что им придется ждать следующей мюнхенской Олимпиады?
Вульф с ответом не спешил, смакуя кульминационный момент своего выступления.
– Нет, мистер Лэнг, я хочу сказать не это. Я хочу сказать, что они сами собираются устроить вторую мюнхенскую Олимпиаду.
– Зачем вы мне все это рассказываете?
К тому моменту мы уже перешли к кофе, а фотографии благополучно вернулись в папку.
– Если вы правы – хотя лично я крепко завяз в этом самом «если», с проколотой шиной и без запаски, – если вы действительно правы, то, что вы собираетесь делать дальше? Написать в «Вашингтон пост»? Сообщить Эстер Ранцен?[6] Что?
Вульфы, старший и младшая, притихли, и я не мог понять – с чего бы это вдруг. Возможно, они полагали, что выложат мне свою роскошную теорию – и дело сделано? Что я тут же ринусь в самую гущу врагов, на ходу затачивая ножичек для масла и грозя им гнусным оружейникам всего мира?
Ну уж нет! Да и с какой стати?
– Скажите, Томас, вы считаете себя хорошим человеком?
Вопрос задал Вульф, который по-прежнему смотрел куда-то в сторону.
38 
